В газете «Юрист» местного юриста Станислава Эрдынеева размещена статья профессора Российской школы частного права, партнера юрфирмы «Пепеляев Групп» Романа Бевзенко «Правильные законы и отвратительная практика. Современные тенденции при назначении судей в России». Статья о том, что в связи с расформированием Арбитражного суда России и соответственно исключением арбитражников из ВККС, ВККС стала хуже. В том плане, что ввел, к примеру, тотальный «родственный фильтр», отсекает всех, кто имеет родственников за границей, судимых родственников, родственников, работающих в разных сферах юристами, хотя все они как на подбор сплошь благородные и мудрые люди. Если на самом деле ВККС ввел «родственный фильтр», не позволяющий работать судьей тем, кто имеет родственников – юристов, судимых родственников и родственников, живущих за границей, то это здорово. Статус судьи столь высок, что здесь не может быть никаких исключений, иначе все это теряет всякий смысл. Юристов вокруг столько, что выбрать среди них тех, кто, помимо ума, чести и совести, не имеет всего вышеперечисленного «богатства», может, и сложно, но вполне возможно. Приводим текст статьи полностью.
«В феврале 2016 года исполнилось два года с того момента, как президент Владимир Путин подписал закон, в соответствии с которым был ликвидирован один из конституционно учрежденных главных судов страны — Высший Арбитражный Суд РФ. Последствия этого потрясения в судебной системе можно наблюдать не только в правоприменительной практике. Оно сказалось и на процессе назначения судей. После устранения судей ВАС из состава Высшей квалификационной коллегии нормой ее работы стало, например, применение так называемого «родственного фильтра» — кандидатам не выдают рекомендации из-за того, что близкий родственник работает по юридической специальности.
Активное применение этого «изобретения» находится в явном противоречии с вдумчивой практикой работы прежней ВККС, проявлявшейся даже в таком вопросе, как наличие у кандидатов на судейские должности родственников, в отношении которых имелись уголовные дела. В общем всегда бытовало мнение, что такой претендент не должен надевать мантию, но та квалифколлегия изучала, насколько этот эпизод из прошлого мог влиять на формирование характера и взглядов на жизнь. И если родители претендента на судейскую должность развелись 20 лет назад, отец, против которого имелось уголовное дело, не принимал участия в воспитании, то кандидат не отклонялся лишь по этой формальной причине.
Это – пример тонкой работы коллегии, когда ее члены действительно заинтересованы в подборе хороших кадров для занятия судейских должностей, а не просто отрабатывают административный запрос. Способны они были эффективно разобрать и конфликт, например, между председателем и его замом, которые претендуют на одну и ту же должность, но при этом «начальник» пишет на «подчиненного» негативную характеристику. От ВАС в ВККС входили очень опытные, мудрые и благородные люди, которые понимали, что сегодня суды устроены так, что власть председателя над карьерой судей очень велика и стремились защищать последних от злоупотреблений.
В случаях сегодняшнего применения «родственного фильтра» этого мы не наблюдаем. Причина его появления – это ложно понятый «конфликт интересов». Те, кто принял решение, что у судьи не должно быть родственников-юристов, видимо, исходили из того, что именно через них осуществляется основное коррупционное воздействие на судью. Однако это полная ерунда. Коррупционное воздействие возможно через друзей, однокурсников, «начальство», правоохранительные органы (последние два – самое частое, насколько мне известно) и пр. Родственники – это просто один из возможных каналов незаконного влияния на судью, причем далеко не самый распространенный.
В этой ситуации применение «родственного фильтра» — банальная «ошибка первого рода», когда считается, что достижению цели препятствует некоторое обстоятельство и оно ошибочно отвергается, когда срабатывает сигнал ложной тревоги. В итоге довольно много достойных претендентов не стали судьями.
Другое последствие этой практики заключается в том, что родственники многих кандидатов на судейские посты были вынуждены оставить работу по юридической специальности. Эта практика явно не соответствует конституционному праву на труд. Такое решение разрушает и возможность рекрутирования в судейский корпус представителей юридических династий: сын профессора юрфака МГУ, являющегося, например, одновременно еще и арбитром в третейском суде, никогда не станет судьей. Это очень, очень плохо.
Еще хуже практика отсева претендентов из-за наличия родных за границей. Этот подход не на грани абсурда, он – за ней, это геркулесовы столпы нелепости! Мне лично известен один кандидат на судейскую должность, великолепный юрист, не ставший судьей в связи с тем, что его отец постоянно проживает за рубежом. Что уж тут говорить о том, что сама по себе фобия относительно жизни за границей и иностранцев в XXI веке просто нелепа и выглядит как чудовищная отрыжка тоталитарного прошлого.
Все «фильтры» придумывают в администрации президента, а сопротивляться им на уровне квалифколлегии невозможно, ведь тогда одобренный ими кандидат будет отклонен «кадровой комиссией» администрации. Но феномен последней вызывает еще большие сомнения с точки зрения соответствия ее деятельности (точнее, ее результатов) закону.
Действительно, финальное решение о назначении судьи принимает президент. И, разумеется, нужен некий орган, который предварительно должен предложить главе государства какое-то решение относительно кандидатуры. Но задача такой структуры состоит лишь в том, чтобы установить, не были ли нарушены формальные законодательные требования к претендентам или процедура при прохождении материалов через квалифколлегию. И если подобного рода огрехи есть, то комиссия должна рекомендовать президенту отклонить кандидатуру со ссылкой на несоответствие ее закону.
Однако «кадровая» работает совсем по другому принципу. Она, по существу, заново изучает дело кандидата, то есть фактически выполняет функцию второй квалификационной коллегии. Но если деятельность коллегии подробно урегулирована законом и формализована (ее решения можно даже обжаловать в суд), то работа президентской кадровой комиссии абсолютно неформальна.
Столь же порочна и практика неформальных процедур согласования кандидатур на судейские должности с президентскими представителями. Кроме того, что существование такой практики не соответствуют закону, оно сильно влияет на независимость судей. Председатель суда должен «дружить» с местным полпредом, чтобы не получить отказ в согласовании тех кандидатов, которых он продвигает в суд. Понятно, что такая дружба выливается в то, что суд не является независимым арбитром в спорах между властью и бизнесом, а рассматривается чиновниками как часть системы государственного управления. Надо ли говорить, что это совершенно убивает идею суда как независимого и беспристрастного арбитра в правовых спорах.
В итоге в судейской среде все знают, что прохождение квалифколлегии – это даже не половина и не треть дела. Главное – пройти «кадровую». И это совершенно незаконно, может быть, даже сильнее сказать – неконституционно. По идее, общество в лице квалифколлегий само подбирает себе судей, а задача президента – проследить, чтобы при этом не был нарушен закон. Президент не может лишь по своему усмотрению, по неявным, непубличными мотивам, не связанным с квалификационными требованиями к кандидату, отклонять те кандидатуры судей, которые ему были представлены для утверждения.
Ситуация с назначением судей в России довольна симптоматична. Как во многом другом, в этой сфере существуют правильные законы, но административная практика их применения во многом отвратительна и искажает самый смысл института. То, как устроен сегодня этот процесс – это процедура назначения не лучших юристов на судейские должности, а «проходных», а еще чаще «блатных по родне». Особенное значение это играет при рекрутировании судей в высшую судебную инстанцию.
Специфика высшего суда заключается в том, что он занимается не просто разрешением дел, он отвечает за развитие права в целом: за восполнение пробелов, устранение противоречий и пр. Решения высшего суда должны быть не просто основаны на законе, они должны быть шедевром юридического творчества, тем, что практикующие юристы читают взахлеб, наслаждаясь высоким литературным слогом, тонким юридическим анализом, игрой мысли и пр. Только при таких условиях решения высшего суда будут иметь убедительную силу – для нижестоящих судов и для всего юридического корпуса в целом. Именно так обстоят дела в Германии, Швейцарии, Англии, США и пр.
Для этого в состав судей высшего суда должны рекрутироваться юристы, которые являются интеллектуальными лидерами российского юридического корпуса. Это, в первую очередь, ученые. Разумеется, судьи-академики должны разбавляться карьерными судьями, рекрутируемыми из нижестоящих судов, иначе полет академической мысли может унести высший суд в горние выси…
Именно так был устроен ВАС – наряду с великими судьями-учеными, фамилии которых известны всем юристам страны, в него входили лучшие судьи из нижестоящих судов и сочетание «судей-академиков» и «карьерных судей» при новых назначениях было примерно 50/50. В нынешнем Верховном суде от этой практики полностью отказались. Все новые назначения – это карьерные судьи, должность не получил ни один ученый. Это можно объяснить лишь тем, что академические юристы обладают, как правило, широкими взглядами и внутренней свободой. По всей видимости, эти качества не считаются ценными для кандидатов в судьи нынешнего ВС, они там будут лишними. А это тоже очень плохо.
С этим надо что-то срочно делать, иначе мы потеряем самый главный инструмент развития российского права на современном этапе. Рецепт здесь очень простой: изменить порядок работы квалификационных коллегий, усилив в них общественный элемент, отключить процедуру от административных влияний, в первую очередь от влияния чиновников президентского аппарата. Необходимо также изменить критерии пригодности кандидата к занятию судейской должности. В него нужно добавить опыт практической юриспруденции (адвокатский стаж) и подумать над тем, чтобы не назначать на должность судей, рассматривающих уголовные дела лиц, тех, кто до этого работал в правоохранительных органах. Их можно допускать к назначению, допустим, спустя пять лет после окончания прежней службы. Наверное, те же правила разумно ввести и для сотрудников всех государственных органов в целом. Это связано с тем, что работа там предполагает довольно серьезную профессиональную деформацию, «прогосударственный подход», что не может не помешать беспристрастному рассмотрению дела».
