blogtn.ru

Бурятия не птица, Монголия – заграница. Депутат Народного Хурала Бурятии и депутат Великого Хурала Монголии написали книгу

Фото Т. Никитиной

Появление серьезного издания «Монголия – Россия. Особенности политических процессов» накануне первых за много лет прямых выборов главы Бурятии кому-то покажется просто совпадением. Авторы – депутат Народного Хурала Степан Калмыков и депутат Великого Хурала Л. Болд – сравнивают те пути, по которым шли последнюю четверть века Монголия и Россия, а в России – Бурятия, нащупывают общие тенденции и устанавливают различия. Уникальность книги в том, что судьбу двух соседних народов прослеживают не кабинетные ученые, а действующие политики, имеющие полное право сказать, что не только обязаны демократии своим появлением на политическом олимпе, но вот уже четверть века сами претворяют эти самые демократические принципы в жизнь.

Демократия развела судьбы бурятского и монгольского обкомов

Во времена Андрея Модогоева Монголию всерьез называли шестнадцатой республикой СССР. Несмотря на формальную самостоятельность, уклад, экономику, народное хозяйство – все в Монголии было подчинено Москве. Оттуда Бурятия и Монголия воспринимались почти как одно и то же, включая их руководителей, которые даже внешне выглядели, как близнецы – братья. На известной фотографии, сделанной по случаю приезда монгольского лидера в Улан-Удэ на юбилейные мероприятия республики, Цеденбал и Модогоев стоят друг против друга на крыльце бурятского обкома, и сходство их, одетых в одинаковые плащи, пиджаки, шляпы и даже очки, особенно поразительно.

У нас было 2 млн. овец, у монголов – 20 млн. У нас – тонкосуконная фабрика, у них – Эрдэнэт. Город Улан-Удэ по большому счету мало чем отличался от Улан-Батора. Однако вряд ли кто-то возразит, что при равенстве двух обкомов – бурятского и монгольского, бурятский был сильнее, а уровень жизни в Бурятской АССР выше. Как – никак в республике было развито машиностроение, здесь работали заводы союзного значения, проходила железная дорога. Но к тому моменту, когда грянула перестройка и на политической сцене явились демократические свободы, пути-дороги бурятского и монгольского обкомов неожиданно разошлись. Каждый выбрал свое и по-своему распорядился плодами демократии. Бурятия осталась частью Российской Федерации, «президентской» республикой и, как теперь выясняется, в статусе депрессивного региона. Монголия получила «независимость», провозгласила себя демократическим государством со всеми последовавшими с этим провозглашением издержками.

Дитя демократии

Как шахматист Гарри Каспаров называл себя дитя перестройки, авторы издания «Монголия – Россия…» с полным правом могут сказать про себя, что они – дети демократии, целиком обязанные ей своей блестящей политической карьерой. Случайно ли, что книга начинается со слов выдающегося политика Ли Куан Ю, сказавшего как-то, что «если ты поверил в демократию, твоя вера должна быть безусловной». Однажды они просто поверили в демократию, и она не обманула их надежды.

Мог ли выходец из села Бильчир Боханского района Иркутской области Степан Калмыков, отдавший в 1966 году документы не на историко-филологический, а на физкультурный факультет Улан-Удэнского пединститута, знать, что станет одним из самых влиятельных политиков Бурятии. Самого обычного преподавателя, за которым никто не стоял и которого никто не толкал, вынесли на политический олимп выборы, которыми он не преминул воспользоваться. Сначала в 1987-м году, когда принял участие в первых в институте демократических выборах декана своего факультета и одержал на первую в своей жизни победу. Потом на выборах в высший законодательный орган республики, не побоявшись бросить вызов ректору, уже действующему депутату Верховного совета Бурятской АССР, маститому ученому и опытному партаппаратчику Геннадию Басаеву.

Ни в какие иные времена 40-летним калмыковым и болдам, не имевшим по сути за душой ничего, кроме поддержки народа, не удалось бы того, что случилось с ними в годину первых свободных выборов, на которые бурятский и монгольский обком влиять уже не могли. Однако уникальность ситуации заключается даже не в том, что Калмыков и Болд воспользовались подвернувшейся ситуацией, как воспользовались ею тогда многие и многие начинающие демократы. Особенность наших авторов состоит в том, что они оказались в этой политике людьми далеко не случайными. Доподлинно неизвестно, как в Монголии, а в Бурятии 27 лет беспрерывной работы Степана Калмыкова в парламенте республики, несмотря на все перипетии жизни, есть явление уникальное и, возможно, требующее такого же отдельного изучения, как и вышедшая книга.

Монголия и Бурятия: где мы сегодня?

Как анализируют ситуацию двух наших территорий авторы Калмыков и Л. Болд, она во многом похожа и в то же время асимметрична. Авторы пишут, что «в первые 10 лет после революции в Монголии 1990 года, радикального изменения форм собственности в сельском хозяйстве, приватизации общественного скота и другого имущества, число животноводов в Монголии возросло со 147,5 тыс. а 1990 г. до 421,4 тыс. чел. в 2000 г., или почти в 3 раза, а число семей – в 2,5 раза». Сильнейший дзут (ледяной панцирь, покрывающий степь и не дающий животным добывать пищу) уничтожил в монгольских степях в 1999-2000 годах до 10 млн. голов, в 2009- 2010 годах – до 8 млн. голов, вслед за чем последовал рост социальной напряженности.

В Бурятии дзута не было, но почему-то от 2 млн. голов овец тоже не осталось ничего, как и от Улан-Удэнского тонкосуконного комбината им. Ленинского комсомола. Мы так же, как и монголы, ориентированы на сырьевую экономику, чрезвычайно зависимы от рыночных цен и внешних факторов. Отличие в том, что на нас третьи страны повлиять, как выяснилось, не смогли, а на демократическую Монголию влияют порой так, что дух захватывает. Наверное, немалых раздумий демократу г-ну Л. Болду стоило написать в своей главе следующий вывод: «Нельзя сказать, что демократия является источником всех проблем, и народ ничего от нее не получил. Однако сегодня надо признать, что демократия находится в застое, от имени демократии совершаются недостойные поступки и, в конечном счете, монгольская демократия не смогла подняться на качественно новый уровень».

Какой «обком» – бурятский или монгольский лидирует на исторической арене спустя 25 лет, вопрос чрезвычайно интересный. Где находится ныне Бурятия, а где Монголия, началось ли наше сближение и возможно ли оно на самом деле после всего, что произошло в политической сфере. Насколько далеко ушли друг от друга наши векторы и суждено ли им вообще когда-либо встретиться… Эти вопросы, собственно, и исследуют на протяжении многих страниц наши авторы, а насколько убедительно, судить, дорогие читатели, вам.

Читайте также:

Татьяна Никитина журналист

Я родилась и живу в Улан-Удэ – столице республики Бурятия, работаю журналистом и верю в людей, которые каждый день строят здесь наше общее будущее. Мои герои - это политики, артисты, юристы и обычные люди, достойные восхищения. Нет занятия интереснее, чем разбираться в том, что с нами происходит. Удачи всем!