Фото: архив Кореневых

В год 100-летия Республики Бурятия мы начинаем рассказ о людях, заложивших здесь основы здравоохранения, образования, оперного и изобразительного искусства, горнорудного и строительного дела. Мы рассказываем о «забытых и знаменитых», чьи захоронения находятся на Заудинском кладбище (пос. Горького), а память живет в людских сердцах.

Эта статья была напечатана в газете «Правда Бурятии» в далеком, 1998 году и называлась «Память». Удивительна судьба Сергея Владимировича Каллиопи, потомка греческих аристократов, фронтовика, приехавшего после войны в Улан-Удэ и, по сути, стоявшего у истоков телерадиовещания Бурятии. Он первым в республике начал делать массовые театрализованные представления и вообще во многом был первым. Его воспитанники – это Володя Коренев, Валера Хацанов, Алла Болдогоева, Гена Шипоенко, Алла Паликова, Юра Дементьев, Валя Погодаева, Павел Баталов, Валя Самойлов, Виктор Измайлов и многие другие известные в республике люди. Тогда, в 1998 году, с некоторыми из них удалось встретиться и услышать о Каллиопи из первых уст. В 2015 году «приветовцы», как называли участников молодежного ансамбля «Привет», отметили 100-летие со дня рождения своего учителя.

Сегодня при Октябрьской администрации г. Улан-Удэ создана инициативная группа, которая в год 100-летия республики Бурятия задалась целью создать карту захоронения известных людей на Заудинском кладбище. На эту карту нанесены уже имена Сергея Владимировича Каллиопи, Лхасарана Линховоина, Дондока Улзытуева, Хоца Намсараева, Цыренжапа Сампилова, Романа Мэрдыгеева, Михаила Владимировича и Екатерины Александровны Танских и многих других. Если вам известно захоронение человека, достойного продолжить этот список, просьба связаться по телефону 8 – 9021- 688-553. Вот эта статья.

“Никогда не уходят настоящие ценности этой жизни, не забываются ее необыкновенные люди, не исчезают светлые дела. Гремел некогда по аймакам и клубам Бурятии комсомольско-молодежный ансамбль с задорным названием «Привет». Постепенно умолкают звуки деревенского полдня, беспечное солнце так и не захотело сбавить летнего огня, люди торопливо подтягиваются к старенькому клубу, где во всю стену раскинулась стенгазета, а из дверей уже доносятся стройные голоса:

Шумит над нами время боевое,
Прифронтовою линией летя…
Мы будем жить легендой молодою
И через год, и двадцать
лет спустя…

Среди песен, интермедий, стихов вдруг пробежит по рядам глухой шумок: откуда эти городские ребята нас знают? Как им, приехавшим только утром, стало известно, что третья бригада перевыполнила план, а Федька Кривой опять запил? И замрут в недоумении разношерстные ряды, и дрогнут от смеха дощатые стены, когда с последней лавки потянется возмущенная рука переодетого Вальки Самойлова.

А потом начинались мудрые чеховские миниатюры, после которых на сцену не спеша «выходил» сам Антон Павлович и начинал рассказывать о Верхнеудинске, о поездке на Сахалин, о том, что в человеке все должно быть прекрасно.

И опять «нас трясли дороги на обочинах, мы глотали на ухабах пыль». Они объехали тогда все деревни, аймаки, клубы, не было в республике такой площадки, где бы они ни выступали (6 тыс. километров  только за один 1985 год). С помощью первого секретаря Советского райкома комсомола Геннадия Журавлева появились свои костюмы, инвентарь, декорации. Тогда это был самый популярный молодежный актив, собиравшийся в комсомольско-молодежном клубе имени В. Серова. В районе, где до появления рабочих ребят из бригадмила (бригада содействия милиции), а с ними и студентов пединститута   царила окрестная шантрапа. Этих артистов потом начали обходить стороной, потому как эти «с приветом» не только могут до утра что-то репетировать, сочинять, спорить… Конечно, если рядом с тобой такой режиссер. По пятам за ним ходят, в рот смотрят, а один даже стихи посвятил:

Человеку, за солнцем по следу идущему,
Может, в жизни труднее, чем еще-то кому –
Мы ему говорим, ему – вездесущему,
Ему – от жизни покоя не ждущему:
«Лет без счета ему!»

И сейчас, столько лет спустя, для них, детей войны, нет ничего важнее памяти о нем. На примере его жизни воспитывались их дети, его фотографиями открываются семейные альбомы, к его словам обращаются в нелегкие минуты, с его песен о Ленинграде начинаются редкие теперь встречи. Он не только называл себя питерцем, он был им. В этой аристократической осанке, в спокойствии взгляда, во всем его облике, начиная с туфель и кончая пробором в волосах, чувствовались корни древнего рода. С ним пришел в их жизнь настоящий театр. Когда простое замечательное превращалось в увлекательный рассказ, а оторвавшаяся пуговица открывала целую легенду из жизни Станиславского. Он никогда не повторялся – каждый раз это был экспромт, от которого замирало сердце, холодели ладони и хотелось бежать в библиотеку – и читать, читать, открывая ту удивительную жизнь, которую знал только он. Они старались подражать ему во всем: в манере одеваться, поздравлять самодельными открытками, дарить только книги и собственные стихи. Для них, выросших без отцов, этот человек стал учителем на всю жизнь. За его плечами вставали ударные стройки Казахстана и Куйбышевского гидроузла, война, ополчение и первый курс ГИТИСа им. Луначарского, благословение самой Яблочкиной и знаменитая на Рижском и Ленинградском фронтах армейская агитбригада.

С его детских постановок начиналось Бурятское радиовещание. От «черных тарелок» на улицах не отходили тогда часами, узнавая голоса своих друзей. Он был режиссером от Бога. Создавая концертный репертуар, он писал музыку, стихи, рисовал декорации, умел каждому «приветовцу» подобрать дело по душе, подружиться с самым несговорчивым, если надо, любого поставить на место. И при всей кажущейся силе и твердости всегда была эта внутренняя незащищенность, детская ранимость и столь частое, режущее сердце одиночество. И любовь к людям этой суровой земли.

Юра Дементьев был лучшим из них, почти идеальным. Он, некоронованный балагур и шутник, поэт и блестящий актер, не позволял им превратиться в степенных отцов и солидных людей, тащил под звездную россыпь, заставляя забыть о делах и проблемах. А потом начинались стихи. На одном дыхании – Есенин, Кедров, Лермонтов, Маяковский и, конечно, свои собственные. И везде с собой альбом и краски. Где бы ни был. Поле, крыша домов, одинокая веточка, чье-то светлое лицо с огромными глазами – он видел мир в солнечных бликах и неземных красках. Не случайно, наверное, именно ему, уже художнику Улан-Удэнской студии телевидения, Исай Калашников доверил «скроить одежду для своего творения» – иллюстрировать «Разрыв-траву».

Еще более странно говорить в прошедшем времени о нем. Потому что и сегодня «приветовцы» работают на телевидении и радио, преподают в вузах и ставят спектакли, пишут стихи и верят только в прекрасное.

Удивительно не то, что тогда для них все было всерьез: дружба, идеалы, какое-то чистое братство, необыкновенная их верность молодости. Ничто не изменило почти родственного трепета, с которым они относятся друг к другу, той принципиальности и честности, с какой они работают до сих пор. Одаренность, зажженная когда-то гениальным пришельцем и не покинувшая их до конца жизни. Когда-нибудь вместо этих заметок обязательно появится удивительная повесть о самых простых людях, но необыкновенных отношениях, о странном времени, создавшем таких людей, как Сергей Владимирович Каллиопи. О вас, прошедших через сердце «Привета»:

О первых днях,
О первом наступленьи,
О тех, кто шел
В передовых рядах,
Споет о них другое
Поколенье,
Теперь уже
В двухтысячных годах…»