НАмсарай Балсанов ответил на публикацию разоблачительных документов
В конце прошлого месяца в нашей газете была опубликована статья «Без мантии», в которой бывший судья Железнодорожного суда рассказал о том, как на самом деле вершится в Бурятии правосудие. Откровенное интервью вызвало массовый отклик у интернет –сообщества и не только. Впервые в истории судейской системы на официальном сайте Железнодорожного суда были размещены «разоблачительные» документы в отношении бывшего судьи Намсарая Балсанова. Мы попросили Намсарая Сергеевича прокомментировать их содержание.
– Что вы можете сказать по поводу документов в отношении вас, опубликованных на сайте Железнодорожного суда?
– Разочарую многих – подобные документы можно собрать практически на любого судью. Отмены, изменения приговоров – это не что-то выходящее за рамки, как многие могут подумать, а часть работы судьи, без которого нет реального судопроизводства. Судят не роботы, а живые люди, имеющие право на ошибку, заблуждение. Больше всего удивляет в данной ситуации, что данные документы были размещены именно после публикации в газете и на официальном сайте государственного учреждения – Железнодорожного районного суда, чего не делалось никогда. Если посмотреть по датам, все документы появились в один период, когда решался вопрос о моем увольнении. Не странно ли, человек работает несколько лет, к нему нет никаких существенных замечаний и вдруг он становится таким плохим судьей, с которым невозможно работать. Скажу еще, что все документы, размещенные на сайте, появились в тот период, когда я лежал на лечении в больнице. Скажу только, что при желании можно уволить любого судью.
– Вы пробовали обжаловать эти решения, пытались бороться?
– Не пытался. Решение квалификационной коллегии судей (ККС) я не стал обжаловать, так как это вообще не имело смысла – на тот момент председатель Железнодорожного суда Петр Логвиненко входил в ККС при Верховном Суде России, то есть в ту инстанцию, где и обжаловались подобные решения. Кроме того, формально решение ККС было составлено верно.
Обратите внимание, кроме меня, в списке «плохих» судей Железнодорожного суда значатся Батор Михайлович Хашитов (за 10 месяцев 2002 года – 4 отмененных приговора, 1 измененный) и Алексей Борисович Ботороев (4 отмененных приговора). Вскоре первый назначается председателем Кяхтинского суда, где работает председателем до сих пор, а второй – председателем Иволгинского районного суда. Спрашивается, если люди работали с такими плохими показателями, то по какому принципу их так повысили?
– В документах указывается, что вы при рассмотрении уголовных дел грубо нарушили уголовно – процессуальный закон и ваши приговоры были отменены. Есть ли среди упомянутых дел то, о котором вы рассказывали в интервью – о двух парнях?
– Дела «о двух парнях» среди указанных дел не было. В документах упоминается другой оправдательный приговор в отношении Васильева и Гаврилова, который я вынес. Я оправдал этих людей, потому что органы предварительного следствия не смогли привести ни одного конкретного доказательства, все обвинение было построено на косвенных доказательствах, даже признательных показаний подсудимого в деле не было. В связи с давностью лет подробности рассмотрения других дел вспомнить не могу.
В отношении аргумента о якобы лишении подсудимого Лапина права на защиту – это невозможно. Не предоставить ему адвоката, даже «бесплатного», я не мог, это «золотое» правило любого юриста, тем более судьи, потому что влечет 100% отмену приговора. Здесь есть один нюанс. Заявление об отказе от услуг адвоката берут секретари судебного заседания либо помощники судей. Возможно, в судебном заседании Лапин отказался от услуг адвоката, а я не проконтролировал наличие заявления в момент, когда дело после рассмотрения сдавалось в канцелярию. Что касается волокиты дела, то этому могли быть и объективные причины, к примеру, не явка свидетелей, недостаточно собрано характеризующих материалов. Может быть, экспертиза была назначена в срок, а ее производство затянулось. Не могу сейчас объяснить и такой факт, почему подписи народных заседателей оказались недействительными. Я не удивлюсь, если тогда с них взяли объяснения, где они «под присягой» отказались от своих подписей и соответственно решения, принятого под моим руководством. Когда в суде устраиваются такие разборки, может быть все, что угодно.
– В документах упоминается, что вы брали дела домой, разве это не запрещено?
– Насколько я знаю, на тот момент, это официально не запрещалось. Нагрузка на судей была очень большой, чтобы уложиться в срок, все судьи брали дела домой, иначе бы они каждый день сидели на работе до часу ночи. Тогда судьи писали приговоры вручную, отдавали секретарям и те печатали их на машинке. На первую свою годовую премию в том 2000 году я купил компьютер себе в кабинет, и был, кажется, первым судьей Железнодорожного суда, у которого появился компьютер. Помню, Логвиненко, меня тогда очень хвалил за это.
– В интернет – комментариях все время упоминается о женщине, из-за которой у председателя Верховного суда Бурятии возникла к вам личная неприязнь, кто эта женщина?
– Я не буду это комментировать.
– Можете как-то объяснить прозвучавшее обвинение, что вы появлялись на рабочем месте в пьяном виде? Были ли какие-то документы, подтверждающие эти факты, вам их показывали и как вообще в подобных случаях поступали в судах?
– Ни одного документа, то есть положенного освидетельствования по факту нахождения меня на рабочем месте в состоянии алкогольного опьянения нет и не было. Я не видел ни одного такого заявления от участников моих процессов. Более того, впоследствии секретарь судебного заседания, которая работала под моим руководством, просила у меня извинения, что ее вынудили написать подобное объяснение под угрозой увольнения.
Вообще юридическое сообщество неоднозначно восприняли мое интервью. По сути судейские работники, кого оно задело, ничего конкретного возразить не смогли и, может, поэтому стали рьяно обсуждать мое «отношение к алкоголю» и как «позорно» меня исключили из судейского сообщества.
– Спасибо за беседу!
