Все, кто встречал Пищальниковых в дороге, поражались увиденному. До Улан-Удэ – автобусом, до Москвы – самолетом, до Смоленска – поездом, до Духовщинского района Смоленской области – на автобусе, а потом на машине до деревень Воронцово и Вишневка, где в Великую Отечественную шли бои и сегодня находятся братские могилы. 75-летняя жительница села Новая Брянь Заиграевского района Валентина Николаевна, ее сын Игорь и 4- летний внук Ярик ехали к своему отцу- деду- прадеду, которого никогда не видели и о котором все эти годы практически ничего не знали. В тот момент они вряд ли могли точно объяснить, зачем все это делают, что хотят найти в глухой деревеньке Вишневка, где в далеком 1943 году умер от ран их дед Сергей Иванович Клочихин. Они точно знали только одно: не поехать они не могли.
Дочь нашла отца через 75 лет
– С детства мама почему-то говорила мне, что отец подорвался на мине, и его тело разнесло на множество маленьких кусочков по всему полю, – рассказывает Валентина Николаевна. – Этот странный образ разлетевшегося в пыль человека непонятным мне образом на многие годы затмил память об отце. Я родилась, когда его уже призвали в армию. Ему был 31 год, и я оказалась его единственной веточкой на этой земле. После войны мама вышла замуж за Николая Даниловича, который дал мне свое имя (вот почему отчество у меня не Сергеевна, а Николаевна), фамилию, воспитание и вообще очень много сделал для меня. Вопрос в том, почему все эти годы я не вспоминала о том человеке, который дал мне жизнь, и даже не пыталась узнать, как он выглядел, какой у него был характер, чем он занимался. Мама тоже никогда мне ничего о нем не рассказывала, словно его никогда и не было.
Судьба сложилась таким образом, что вся моя жизнь была связана с почтой. Начинала с почтальона, работала контролером, начальником передвижного отделения, начальником отделения связи в пос. Новая Брянь Заиграевского района. Заочно закончила Новосибирский техникум связи. Избиралась депутатом, входила в профком, занималась общественной работой. Доросла до замначальника районного узла связи Заиграевского района. Общий стаж работы в отрасли – более 40 лет. Я говорю это к тому, что у меня было миллион возможностей узнать что-то о своем отце и 40, и 30, и 20 лет назад. Встретиться с однополчанами, найти тех, кто ухаживал за ним в госпитале, где он умер от ран, найти документы. Судьбе было угодно случиться этому только в прошлом году, когда в руки мне попалась «Книга памяти республики Бурятия».
– Я до сих пор вспоминаю произошедшее, как какое-то озарение, – продолжает рассказывать Валентина Пищальникова. – Я сломала руку, ко мне пришла моя знакомая и почему-то принесла «Книгу памяти». В этот самый момент меня осенило, что на самом деле я не Пищальникова, а Клочихина, и не Николаевна, а Сергеевна. Когда я нашла строчки «Клочихин Сергей Иванович, 1912 г. р, село Желтура Джидинского района, русский, колхозник, призван в июле 1941 года, рядовой, умер от ран 04.08.1943 года, похоронен Смоленская область, деревня Вишневка», мне сделалось плохо. Я не могла понять, как такое могло случиться, что я за свои 75 лет ни разу не попыталась ничего узнать о человеке, о судьбе которого в общем-то все было известно.
Мы с сыновьями начали поиски, съездили на родину в село Желтура Джидинского района, где родилась я, мама, отец. Там посреди села в 2015 году был воздвигнут памятник, на котором выбиты имена всех фронтовиков – желтуринцев и где мы нашли имя и моего отца. В поисках остальной информации нам помогли жители села Петропавловка Джидинского района Лидия Владимировна Бохина, Александра Афанасьевна Невзгодоева, глава администрации села Желтура Галина Ивановна Сухарева, заведующая библиотекой Ольга Вячеславовна Сукнева и многие другие.
Смоленск: там, где рвались снаряды
– Шаг за шагом, после множества звонков и поисков в Интернете я вышла на главу администрации поселения Воронцово Духовщинского района Смоленской области Елену Виноградову, – продолжает рассказ Валентина Пищальникова. – Елена Александровна сразу пригласила в гости и рассказала, что первоначально умершие от ран солдаты были похоронены в деревне Вишневка, но в 1954-56 годах их братскую могилу вместе с останками других воинов из 36 деревень, в том числе и Вишневки, перезахоронили в деревне Воронцово, которая от Вишневки в 3 километрах. 5 мая 2000 года там же были перезахоронены останки еще 39 советских воинов, то есть на сегодня там покоятся 1232 человека, причем фамилии всех известны. Имя моего отца увековечено под номером 1404 в памятном альбоме погибших советских воинов 234 стрелковой дивизии, 157 кавалерийского полка, 11 гвардейского, танкового полка, 950, 738 стрелковых полков, павших в боях за Родину при освобождении Духовщинского района.
Но в список на мемориале мой отец не вошел. Эти списки пополняются ежегодно, и Елена Александровна приняла все меры, чтобы к нашему приезду оформить еще одну мраморную доску, на которой значится «Клочихин С.И., 1912 г.р.» и еще четыре воина.
19 сентября деревню Воронцово освободили от фашистов, и с тех пор эта дата считается там как второй День Победы. В этот день мы и приехали в Воронцово. Был митинг, нам как почетным гостям дали слово, а потом был концерт в деревенском клубе с маленькой печкой и небольшой сценой, и я словно попала в свое детство. Все было очень тепло, радушно и очень проникновенно, потому что Воронцово – крохотное умирающее село, где в школе учатся всего 20 учеников, но там продолжают хранить память о наших земляках. В хорошем состоянии памятник – четырехметровая скульптура одинокого солдата с каской в левой руке. Сельчане просто подходили к нам и говорили «спасибо», и это было от души, не наигранно. Было видно, что для них война – не пустой звук, они действительно помнят то время, когда все висело на волоске и зависело от таких простых солдат, как мой отец. Я благодарна представителям власти Смоленской области, что они не закрывают маленькую школу в деревне Воронцово, без которой село вымрет, а за памятником некому будет ухаживать. Я благодарна судьбе, что она дала мне возможность сделать хоть что-то в память об отце.
