Автор Светлана Чун-зу-мин, фото – пресс-служба театра оперы и балета
В Бурятском театре оперы и балета – новое лицо, режиссер-постановщик из Санкт-Петербурга Дина Орлова. Речь, одежда, манеры и особенно лучистый взгляд с порога выдают птицу из культурной столицы. Мы встретились с Диной, чтобы поговорить о театре, работе, культуре и, конечно, о Бурятии.
– Дина, как давно вы в Бурятии и, если не секрет, вас пригласил Владимир Рылов?
– Да, можно сказать и так. Впервые в республику я приехала в сентябре прошлого года на лабораторию оперных режиссеров «Байкал-опера». По итогам этого мероприятия получила предложение поработать в вашем оперном театре. Но так как у меня было много незаконченных дел в Петербурге, вернулась домой.
Потом была встреча с Владимиром Алексеевичем Рыловым, после которой я окончательно приняла решение. Таким образом, официально режиссером-постановщиком в Бурятском театре оперы и балета я стала 14 ноября 2021 года, следовательно, на посту нахожусь три месяца.
Недавно пресс-секретарь театра Александра спросила: «Как твои первые полгода в театре?». Но после того, как мне сказали, что я приехала в Бурятию примерно год назад, мне начало казаться, что время здесь течет как-то по-особенному.
– Вы наверняка интересовались историей театра оперы и балета, его талантами. Какие имена привели вас в восторг?
– Вы знаете, самое большое восхищение вызвала, наверное, сама архитектура театра, что он находится в таком месте, в самом центре города. Я буквально недавно кому-то из друзей говорила, что до сих пор не могу привыкнуть к тому, насколько он красив. Здание волшебное!
И, естественно, я не раз слышала такие знаковые имена, как Ким Базарсадаев, Лхасаран Линховоин. На самом деле опосредованно я постоянно так или иначе соприкасалась с Бурятией в силу того, что в Санкт-Петербурге живут очень много певцов — выходцев из республики, из Улан-Удэ.
К примеру, солист Мариинского театра Савва Хастаев, достаточно известный человек. В театре работает и его жена Аюна Базаргуруева. С баритоном Александром Хандажаповым мы параллельно учились в консерватории. Знаю, что в Бурятии как раз сложилась интересная традиция, очень много творческих людей учились в Санкт-Петербурге. В принципе, это приятно, чувствуется, что мы на одной волне.
Впечатления от Бурятии очень хорошие, яркие. Вообще-то, я родилась и 22 года прожила на севере Казахстана – в городе Петропавловске, что рядом с Омском. Поэтому, в принципе, для меня вся атмосфера, царящая в национальных регионах, знакома. Более того, когда приехала к вам, возникло такое ощущение, будто я вернулась домой.
– И все-таки почему именно вам поступило предложение о работе в оперном?
– Видимо, комиссию удовлетворила моя работа в рамках лаборатории «Байкал-опера», люди видели мои репетиции, все это было открыто. Мы подготовили четыре небольших оперных фрагмента. Состоялась некая коллаборация с местными арт-практиками, мы создавали свой отрывок вместе с молодыми художниками. Это показывалось в театре, даже билеты продавались. Скажу, даже питерцев и москвичей очень впечатлила ваша активная художественная среда, именно молодежная. А уже после всех мероприятий мне предложили войти в штат.
– Вы – оперный режиссер-постановщик. А чем отличается ваша специальность от драматического режиссера-постановщика?
– Я все-таки позиционирую себя как оперный режиссер. Как говорил Станиславский, дословно не процитирую, но история такая, что оперным режиссерам везет – у них есть музыка, которая сама задает темпоритм. В отличие от них, драматическому режиссеру приходится выкручиваться и что-то придумывать, поскольку перед его глазами только текст пьесы. На самом деле непонятно, кому проще – ряд условностей есть у всех.
Что касается оперного режиссера, в дополнение к тексту пьесы у нас есть еще и композиторы, роль которых гораздо важнее. Мы не можем изменить музыку. Также нам нужно помнить о том, что певец – это певец и петь в разы тяжелее, чем говорить. Поэтому, придумывая какие-то дерзкие мизансцены и прочие вещи, нам нужно это учитывать.
Я тоже не люблю, когда у меня певцы стоят, и стараюсь заниматься какими-то психологическими историями, чтобы актеры взаимодействовали, пытались проживать все на сцене, но при всем при этом в некоторых моментах это достаточно сложно. Драматические артисты не говорят одновременно, все монологи последовательны, а в музыкальном театре монологи, если это не ария, а ансамбль, параллельны. Опера – это постоянная история с параллельными монологами, диалогами, и мысль каждого должна быть ясна. Бывает, многие начинают возмущаться, почему все встали в линейку и поют, а как по-другому?
– Вы все-таки выпускник старой школы. Скажите, а как вы пришли в режиссуру музыкального театра?
– В детстве я занималась журналистикой, много писала, ездила на международные фестивали, посвященные СМИ. В 13 лет влюбилась в оперу, а в 16 запела. Было невероятное восхищение этим миром музыки. Но позже поняла, что мне не совсем хватает той свободы выражения, которую дает вокал. И получилось так, что мои литературные журналистские истории слились с любовью к музыке. Таким образом, я выбрала профессию, которая находится в рамках оперы, но дает больше возможностей для самореализации.
– У вас есть опыт работы в таком театре, как Мариинский. Для сравнения, в бурятском оперном театре, вы уже поняли, долгое время не было ни художественного руководителя, ни главного режиссера. Зато были и есть худрук оперы, худрук балета. На ваш взгляд, как все должно быть устроено в идеале?
– Считаю, что в оперном театре не должно быть главного режиссера, если это не режиссерский театр. К примеру, в Питере есть такие театры, как «Санктъ-Петербургъ Опера» и «Зазеркалье». Их создатели, Александров и Петров, там и худруки, и главные режиссеры.
Как строится административный аппарат в Мариинском театре – там есть художественный руководитель, он же главный дирижер Валерий Гергиев, который соединяет в себе эти две позиции. Больше нет никаких худруков, а есть заведующий оперной труппой и заведующий балетной труппой. Эти люди определяют какие-то более мелкие тенденции. Также в штате есть заведующий режиссерским управлением, это сотрудник, который занимается составлением расписаний, вызовом артистов, то есть его отдел выполняет исключительную техническую работу.
А в принципе, в музыкальном академическом театре главный режиссер имеет место быть, но это необязательно, потому что в любом случае генеральный курс всего театра должен определять худрук, в нашем случае это делает дирижер Владимир Рылов.
– Все-таки кто в театре должен быть главным: директор или худрук?
– Мне кажется, должен быть паритет, но при этом четко прописанный. Или какой-то документ, регулирующий полномочия. Поскольку существуют дела, которые, допустим, художественный руководитель не может или не должен решать. А есть вещи, которые директор не до конца понимает из-за неосведомленности именно в сфере академическо-музыкального репертуара. Здесь все может складываться по-разному, главное, чтобы от такого взаимодействия был позитивный результат.
– Ну все понимают, что сегодня центр управленческих решений в Бурятском оперном театре переместился к Владимиру Рылову. Скажите, если в ближайшем будущем встанет вопрос о введении должности главного режиссера, которая на сегодня вакантна, вы готовы ее занять?
– С удовольствием приняла бы такое предложение, но предполагаю, что мне оно не поступит. Пока почему-то есть такое ощущение. Посмотрим, что будет.
– В следующем году республика готовится отметить 100-летие, по случаю чего уже пишется опера. Как сообщил ранее директор театра Дмитрий Дылыков, подготовка к этому событию уже должна начаться. Вы будете ставить эту оперу?
– Если мне предложат эту работу – никогда не откажусь. На самом деле ничего определенного сказать по этому поводу не могу, пока это не обсуждалось. Мне кажется, что тут должно быть принято политическое решение, и оно должно быть правильным. Национальным репертуаром в государственном театре должен заниматься национальный режиссер. К примеру, сейчас Олег Юмов ставит этно-рок-оперу «Бальжан Хатан».
– Опять возвращаюсь к нашему разговору, разве Олег Юмов оперный режиссер?
– Такое часто бывает. Вообще для любого режиссера поставить оперу – это большая удача. Ну а мне, как режиссеру музыкального театра, сам бог велел заниматься этим, что я и делаю. На сцене Бурятского театра оперы и балета у меня вышло два спектакля подряд – опера «Алеко» и детский музыкальный спектакль «Морозко». Все мои прежние работы реализовывались на площадках, не подготовленных для того, чтобы там слушали и играли оперу.
К примеру, ряд спектаклей прошел в усадьбе Римского-Корсакова, это были open-air на свежем воздухе в рамках «Ночи музеев». Если в таких проектах я отвечала только за себя, то теперь являюсь лицом театра.
