На фото Дениса Илыгеева: Эрдэм Шоботкин у здания Баргузинского районного суда
В Баргузинском районном суде идет процесс по уголовному делу в отношении бывшего сотрудника Курумканского отдела полиции Эрдэма Шоботкина. Сослуживцы обвинили молодого коллегу в превышении должностных полномочий. При расследовании очередной кражи был избит местный житель, первоначально показавший, что это сделал Шоботкин, а потом утверждал, что оговорить Шоботкина его заставили другие сотрудники полиции.
Сначала Советский районный суд признал увольнение Шоботкина из органов обоснованным, затем вышестоящая инстанция его полностью оправдала, потом осудила вновь. Накануне очередного судебного заседания мы встретились с Эрдэмом Шоботкиным, чтобы выяснить подробности этой преинтересной истории.
– Эрдэм, на расследование кражи на заимку Уртунхэй вместе с вами выехали еще четыре сотрудника, включая водителя. Судя по уголовному делу, это вы разработали операцию по задержанию пострадавшего, выстроили хитроумный план, отдавали всем приказания. Вообще как происходят подобного рода задержания?
– Среди сотрудников полиции есть линейный принцип работы, есть зональный. Зональный – когда за отдельным сотрудником закрепляются конкретные села, населенные пункты. Линейный – ведение определенной категории дел, например, кражи. На момент случившегося происшествия я едва получил диплом Дальневосточного юридического института МВД РФ, успел поработать в Курумканском ОВД всего две недели. Соответственно, никакого опыта работы у меня не было, ничем и никем руководить я не мог.
Когда поступает сообщение о совершенном преступлении, на место выезжает следственно-оперативная группа (СОГ) в составе трех человек: следователь, который является старшим, оперуполномоченный и участковый. Я не входил в эту следственно-оперативную группу. Вместе с капитаном Данзановым мы просто оказались рядом с той местностью, где была совершена кража. Когда поступило сообщение, оперуполномоченный Данзанов приказал мне ехать с ним. Он сказал: «Посмотришь, как надо с людьми работать». В Аргаде мы встретились с опергруппой и уже вместе добрались до заимки Уртунхэй.
– Кто принял решение забрать подозреваемого с заимки и доставить его в Курумканское отделение?
– Капитан Данзанов как старший по званию. Это слышал я, это показали другие два сотрудника, которые сейчас проходят по моему уголовному делу как свидетели. В той СОГ старшим был следователь Ободоев, но решения принимал также Данзанов как более опытный сотрудник, имеющий стаж свыше 10 лет. Он сказал пострадавшему: «садись в машину». Там же, в машине, я поинтересовался, а на каком основании задерживают именно этого человека? Ответ был, что украли квадроцикл, а в той местности молодежи нет вообще, одни пожилые. Из молодежи жил только этот человек, который к тому же ранее подозревался.
– И кто же избил этого единственного молодого человека с заимки Уртунхэй?
– Первоначальная запись врача при поступлении пострадавшего в больницу, записанная с его слов, была такая: «упал с коня». Потом появилась информация, что его избили сотрудники полиции, а позднее в этих показаниях появилась моя фамилия, хотя мы с ним ранее знакомы не были и мою фамилию ему никто не называл. Уже в ходе уголовного дела пострадавший начал утверждать, что меня он оговорил под давлением сотрудников Раднаева и Ободоева, угрожавших ему возбуждением уголовного дела и помещением в следственный изолятор.
– Вы применяли спецсредства к задержанному?
– По дороге в отделение, а это несколько десятков километров, старшие по званию остановили машину в поле. Все мы вышли из нее, задержанный начал убегать. Тогда Данзанов приказал мне догонять убегающего. Согласно Закону «О полиции» и другим нормативным актам, сотрудник должен действовать исключительно в рамках закона. Я действовал по указанию старшего. По Закону «О полиции», если человек не подчиняется сотруднику, убегает и не реагирует на просьбу остановиться, то есть прекратить оказывать неповиновение законному требованию сотрудника, то он имеет право применить физическую силу и спецсредства. Надеть наручники на задержанного мне помог участковый Раднаев.
Считаю, что на главный вопрос во всем этом деле следствие так и не ответило. Кто принял решение задержать пострадавшего и с какой целью его надо было посреди ночи доставлять в отдел? Если ориентироваться на внутриведомственный приказ, такие решения принимает только следователь. Но официально следователь говорит, что он не был инициатором задержания. Еще два человека утверждают, что инициатором задержания был Данзанов. По данному факту задержания и применения спецсредств в обязательном порядке должно быть проведено служебное расследование, но его так и не было.
Эта проверка должна была ответить на вопрос, правомерно ли применили спецсредства. На каком основании задержали того молодого человека, кто руководил этим задержанием. В результате МВД просто самоустранилось от этого. Меня сделали крайним. Я дважды пытался встретиться по этому поводу с министром МВД по Бурятии Кудиновым, регистрировал письменные обращения, просил записать меня на прием, но безрезультатно.
– А с бывшими коллегами пытались разговаривать на эту тему?
– Бывшие коллеги открытым текстом сказали мне, что я еще молодой, в худшем случае мне дадут условно, а у них семьи, дети и прочие обстоятельства. По бурятским традициям уважения к старшим они даже несколько раз приезжали домой к моей маме. Когда дело только возбудили, признавались ей, что это они били того молодого человека, сожалели, что все так получилось, даже тянули жребий, кто возьмет всю вину на себя. Однако сегодня в суде они утверждают обратное.
Сегодня уже многие говорят, что это дело заказное. 9 месяцев его расследовали в Баргузинском межрайонном отделе следственного комитета, а потом почему-то передали в отдел по расследованию особо важных дел. Неоднократно продлевали, направляли на дополнительное расследование, потому что доказательств катастрофически не хватало.
– Вы проработали в полиции всего две недели, о каком заказном характере может идти речь?
– Дело в том, что во время учебы я проходил практику в Курумканском отделении полиции. Тогда в полицейской машине нашли наркотики, в связи с чем подозревали сотрудников уголовного розыска. Меня как стажера тоже допрашивали, и я дал показания, что выезжал на место происшествия вместе с сотрудником Хаптагаевым. Но позднее под давлением Данзанова вынужден был эти показания поменять, то есть сказать, что в тот день я находился дома. Следователю Василенко я тогда был вынужден дать ложные показания.
После всего этого я не хотел идти на работу в Курумканский отдел полиции, о чем неоднократно говорил всем. Но начальник отдела кадров Курумканского отдела Татьяна Хышектуевна просила направить меня в их отдел, и ей пошли навстречу. Помню, члены комиссии по распределению МВД по Бурятии сказали: «Поработайте там хотя бы полгода, хорошо себя зарекомендуете и потом можете перевестись в Улан-Удэ».
– Когда-то вы дали ложные показания, теперь это делают ваши коллеги. Как вы считаете, почему из пяти сотрудников уголовное дело возбудили только в отношении вас?
– Потому что моя мама обычный учитель, а папа всю жизнь проработал в сельском хозяйстве. У нас нет влиятельных родственников, а у остальных сотрудников они есть. Я планирую заявить об этом в суде, об установлении фактов родства между свидетелями и членами СОГ. Надеюсь, что судья Баргузинского районного суда Саяна Сандакова объективно рассмотрит мои ходатайства. Я считаю, что эти факты будут иметь большое значение и позволят критически отнестись к показаниям сотрудников Курумканского ОВД, которые меня оговаривают с целью уйти от ответственности.
– А можете озвучить кто в МВД по Бурятии, других силовых структурах, Курумканском отделе полиции кому приходится родственником?
– Считаю необходимым это сделать, только, боюсь, для этого понадобится еще одна статья.
– Тогда до встречи в следующей статье.
