На прошлой неделе в рамках правительственного часа в Народном Хурале депутаты заслушали доклад министра здравоохранения Бурятии Евгении Лудуповой о мерах, принимаемых в республике в связи с ситуацией с COVID-19. Очевидцев мероприятия удивило, что, несмотря на отчаянные призывы Роспотребнадзора соблюдать — не на улицах, а в помещениях! — масочный режим, большинство депутатов в зале были без масок, включая саму Евгению Юрьевну. Более того, актуальная информация по ситуации с COVID-19 не вызвала особого интереса у присутствующих, по поводу чего спикер, остановив докладчика, даже вынужден был сделать замечание.
— Почему в зале так шумно? Сами депутаты настаивали включить этот вопрос в повестку еще в мае, такая была большая заинтересованность. Были те, кто специально подходил ко мне и высказывал недовольство, почему мы раньше не рассмотрели этот вопрос, — недоумевал Владимир Павлов, не понимая, что смысл депутатского запроса был не в череде официальных цифр, которые и так всем хорошо известны.
В конце концов, озвучить насущное пришлось депутату Виталию Лыгденову, спросившему о том, что вертелось на языке у каждого: «Какой прогноз существует по ситуации с коронавирусной инфекцией, и что нас всех, живущих в Бурятии, ждет впереди?».
По касательной
Депутаты хотели услышать от правительства Бурятии то, что давно сделали в других странах и международных организациях, назвав это ключевыми выводами относительно реагирования системы здравоохранения на эпидемию. Прекрасно понимая, что COVID-19 в новых реалиях есть не что иное, как экзамен на эффективное государственное управление, народные избранники наверняка хотели узнать, выдержали ли мы этот экзамен, какие выводы из него извлекли и к чему, собственно, надо готовиться.
В то самое время, как Владимир Жириновский пригрозил всей стране «чумой у ворот», председатель комитета Народного Хурала по социальной политике Игорь Марковец напомнил, что Госдума собирается через месяц ввести всеобщее дистанционное обучение, а зампредседателя Светлана Будаева, она же врач, предупредила, что медики всей страны ждут вторую, куда более серьезную волну эпидемии, министр здравоохранения Бурятии под девизом «все у нас хорошо» сыпала цифрами.
С одной стороны, пандемия в Бурятии, начавшаяся с шумной истории заражения семьи известного бизнесмена и депутата Улан-Удэнского горсовета, прошлась в республике по касательной. Ее жертвами стали исключительно люди глубоко больные и малоизвестные широкой общественности. Если, к примеру, в том же Хабаровском крае месяц назад, заразившись COVID-19, после двух недель комы умер родной брат арестованного ныне губернатора края, 67-летний Вячеслав Фургал, он же председатель ключевого комитета по бюджету тамошнего Заксобрания, то Бурятию подобные потрясения обошли стороной.
С другой стороны, практически каждый день в Бурятии от вируса умирает человек, а потому мы сами решили сопоставить прозвучавшие в Народном Хурале данные о COVID-19 с материалами, собранными и опубликованными департаментом международного и регионального сотрудничества Счетной палаты России.
Койки
Главный вывод, который был сделан в большинстве стран, столкнувшихся с коронавирусом, так это то, что их системы здравоохранения оказались не готовы к работе в условиях чрезвычайной ситуации. Не хватало ничего — медперсонала, коечного фонда, пресловутых средств индивидуальной защиты, аппаратов искусственной вентиляции легких (ИВЛ) и так далее. К примеру, в США маски, предназначенные для одноразового применения, использовали повторно. В Италии и Южной Корее койки интенсивной терапии и аппараты ИВЛ нередко вынуждены были предоставлять тем, чей прогноз по лечению был наиболее благоприятен. Это значит, что все остальные в ожидании госпитализации умирали дома, несмотря на то, что до пандемии Южная Корея обладала наибольшим числом мест в отделениях интенсивной терапии, то есть более 7 на тысячу населения (для сравнения: Германия — 6 на тысячу населения).
ЧС в Бурятии, конечно, объявлена не была. Более того, по данным информационного центра по мониторингу ситуации с новой коронавирусной инфекцией, заболеваемость на 100 тыс. населения в Бурятии оказалась ниже уровня данного показателя в России на 32,4% и в Дальневосточном федеральном округе — на 3,8%. Иными словами, республика занимает сегодня по количеству заразившихся в стране благополучное 61 место. Тем не менее, как сообщила министр здравоохранения Бурятии, еще к 28 апреля 2020 года здесь были организованы 493 койки для лечения пациентов с тяжелым течением заболевания. Развернуты 376 коек с кислородной подводкой и 111 коек с аппаратами ИВЛ. Таким образом, на сегодня в больницах Бурятии находятся в боевой готовности 974 койки, которые не должны допустить такого, что пережили три месяца назад жители Южной Кореи.
Врачи
Абсолютно все столкнулись в период пандемии с нехваткой врачей, предложив свои пути решения проблемы. Государства с обширным финансированием системы здравоохранения, где большое количество врачей на душу населения (Швейцария, Германия и другие), привлекали медперсонал для борьбы с COVID-19 из смежных областей. Государства с низким финансированием (Мексика, Турция, Польша и другие) пошли по пути привлечения вышедших на пенсию медработников, хотя как раз они-то и оказались в группе риска. В Республике Беларусь, Италии, Китае, США как для лечения, так и транспортировки больных активно привлекали военных медиков. В Испании, США, Украине для помощи в госпиталях приглашали студентов-медиков последних курсов.
Как сообщила Евгения Лудупова, и в Бурятии пандемия заставила провести полную мобилизацию всех имеющихся медицинских работников, в помощь которым призвали и пенсионеров, и студентов БГУ (22 человека), и студентов медколледжа (29 человек). Таким образом, для оказания первичной медико-санитарной помощи в условиях распространения COVID-19 были привлечены 363 врача первичного звена и в два раза больше сотрудников среднего медицинского персонала. Непосредственно в стационарных условиях медицинскую помощь пациентам с COVID-19 оказывают 152 врача, 356 медсестер и 235 младших медицинских работников.
Сколько заболело самих медиков в Бурятии, неизвестно. К примеру, среди китайских медиков аудит пандемии показал заболеваемость COVID-19 на уровне 10 процентов, в Италии — до 9 процентов, а в некоторых странах Евросоюза — до 26 процентов.
Тесты
Чем дольше мы живем в условиях пандемии, тем больше приходит понимание, что это всерьез и надолго, а значит, главной мерой профилактики будет массовое тестирование населения на COVID-19. Согласно собранной Счетной палатой России информации о мировой ситуации, к примеру, на 20 марта 2020 года Южная Корея провела более 6,1 тыс. тестов на каждый миллион человек, что в 45 раз больше, чем сделали тестов на тот момент США. Это было связано с тем, что американские коллеги вначале испытывали сложности с некачественными тест-системами, а также с разрешениями от регуляторных органов, по причине чего массовое тестирование на коронавирус появилось там гораздо позже.
Если следовать отчету Евгении Лудуповой, и у нас остаются сложности с тестами, которые первоначально приходилось отправлять в Новосибирск. На сегодня в республике действуют уже 7 лабораторий (включая частную лабораторию ООО «Диагрупп»), общая мощность которых составляет 2,5 тыс. исследований в сутки. Таким образом, охват тестированием населения составляет на сегодня 273,2 на 100 тыс. человек при рекомендуемом федеральном нормативе — не менее 70 на 100 тыс. населения.
Цифра
Пандемия как никогда возвысила роль цифровых технологий в условиях новых реалий, однако, как показал мировой аудит, далеко не все смогли воспользоваться ими в полной мере. Выяснилось, что при повсеместном применении системы электронных медицинских карт пациентов, только 8 из 36 стран Организации экономического сотрудничества и развития, а также Сингапур с технической и операционной точек зрения были готовы в кратчайшие сроки извлекать из данных систем информацию о COVID-19.
Для контроля за распространением новой коронавирусной инфекции разные страны задействовали также информацию таможенных и иммиграционных служб, то есть смогли интегрировать данные о зарубежных поездках граждан в их медицинские книжки и сделать эту информацию доступной для учреждений здравоохранения. Основываясь на таких данных, к примеру, врач Тайваня мог определить пришедшего на прием пациента в группу риска, просто просмотрев историю его выезда за рубеж. Кроме того, для отслеживания контактов зараженных пациентов и контроля за соблюдением ими режима самоизоляции в ряде стран активно применяли данные смартфонов. В Израиле людям, контактировавшим с пациентами с COVID-19, тут же отправляли распоряжение о помещении на двухнедельный домашний карантин.
Чтобы удаленно наблюдать за пациентами с COVID-19, находящимися дома, многие медики использовали возможности телемедицины, переносных электронных устройств и прочих технологий. В Китае, Израиле, США для доставки еды и стерилизации помещений применяли роботов. В ряде африканских стран в труднодоступных районах использовали дроны для доставки вакцин, средств защиты и продуктов.
В докладе министра здравоохранения Бурятии один раз прозвучало слово телемедицина, но насколько сегодня эта новинка внедрилась в повседневную практику, выяснить не удалось. Так же, как и сказать, почему с просторов Интернета исчезла анонсированная самим главой республики коронавирусная карта Бурятии. С успехом стартовавший в апреле и пользовавшийся популярностью у населения проект предпринимателя Павла Сахияева незаметно прекратил свое существование уже в середине мая, так и не получив должной оценки.
