Автор: Юлия Бугаева, Фото Т. Никитиной
Состоявшаяся недавно в Музее истории Улан-Удэ выставка «Истоки» известного художника и скульптора, председателя Союза художников Бурятии Евгения Болсобоева оставила немало положительных откликов. Мы встретились с автором, чтобы расспросить об его собственных истоках.
– Евгений Анатольевич, с чего все началось?
– Если про выставку, она родилась неожиданно (внезапно). Музей пригласил буквально за две недели, у них образовалось свободное окно, и работы, какие были в наличии – я выставил с большим удовольствием. Арбат – пешеходная зона, очень привлекательное место для выставок. Я рад, что музей начал отрабатывать такой формат и приглашать художников.
– Какие работы вы выставили?
– Была представлена графика и скульптура – основные направления, в которых я в последнее время развиваюсь. Хотя по диплому я живописец, очень люблю живопись, но живопись у меня ограничивается пока только этюдами. На природе с удовольствием пишу этюды. У меня их уже ворох, можно даже сделать отдельную выставку. Но поскольку здесь площадь маленькая, я не стал мешать этюды с графикой.
Сразу скажу, большинство представленных на выставке работ уже демонстрировались ранее. Из новых – буквально полуторалетней давности, это цветная линогравюра, я решил попробовать себя в цветной линогравюре.
– Центральное место на выставке занимают шаманские маски. Как они появились?
– Они являются для меня чем-то ключевым, поскольку с них все и началось. Они созданы в 2008 году. Потом были разные произведения, которые можно объединить одним названием «шаманские тропы», но маски были первыми. Это декоративные маски, можно сказать, декоративные панно. Я передал их в коллекцию Музея истории Бурятии имени М.Н. Хангалова, подарил. Для меня они много значат, я не говорю про художественную ценность, а больше смысловую. Особо они нигде не звучали, про них никто не писал, а мне хотелось бы чтоб они прозвучали. Поэтому здесь, на выставке, им отведено центральное место, чтобы еще раз на них обратил внимание зритель.
Когда я учился в Дальневосточном институте искусств, нам дали задание взять тему, связанную с мировой религией. В библиотеке мне попалась книга о язычестве и шаманизме. Начал листать страницы и тогда возник первый образ, лик старца, предка. Размышляя об этом, я сделал первые три маски. Я их называю «три великих шамана». Первая называется «Дух предков», вторая «Шаман» и третья – «Знаки прошлого». Маска «Дух предков» – своего рода переход шамана в состояние транса, в котором он получает сверхъестественные способности перемещаться во времени и пространстве и общаться с силами природы. Как художник я попытался найти образ через условный знак бубна шамана и наскальные рисунки, к чему-то древнему, к истокам. Это как сон, который невозможно разгадать.
– Существует убеждение, что шаманские вещи несут в себе силу, несовместимую с обычной жизнью. Проще говоря, их хорошо держать в музее, специальных помещениях для коллекций, но не дома, в быту. Вы испытывали на себе этот феномен?
– Нет, это ведь просто сочиненный мною художественный образ. Но когда я работал в музее имени Хангалова, семьи приносили туда реальные вещи шамана, набор дархана (кузнеца). А вообще, насколько я знаю, когда уходит шаман, все сжигается или оставляется в святом месте.
– Почему при создании масок была использована техника папье-маше?
– На тот момент этот материал был мне более доступен, но этим летом я отлил маски в бетоне, в стилистике культуры плиточных могил. По сути это бетонные блоки, в которых отлиты три моих маски. Сейчас эта работа находится в Национальном музее Усть-Ордынского Бурятского округа, а создал я их для фестиваля «Улигэр», который проходил в Иркутске.
Если следовать дальше, то от масок проект «Шаманские тропы» трансформировался в бронзовые скульптуры. Не зря говорят, что бронза спрессовывает время, века и тысячелетия, делать из бронзы – большая ответственность. Сейчас есть много возможностей быстро отлить из бронзы, но не надо забывать, что бронзовые изделия могут храниться века и не должно быть случайных вещей.
Как правило, я нахожу образ сначала в графике, а потом создаю в объеме, отливаю в бронзе. Конечно, нет задачи все, что есть, отлить в бронзе, но некоторые образы приходят сами. Одну из скульптурных композиций «Таежная легенда» я представляю как монументальный знак региона, своего рода Байкальский Стоунхендж. Представляю ее на побережье Байкала или по трассе на Курумкан. Такая скульптурная композиция станет местом привлечения туристов, проведения фестивалей и различных праздников, заиграет совсем по-другому.
– Как создаются гравюрные работы, много ли это занимает времени?
– Линогравюра существует давно и считается уже классической техникой. Раньше вырезали на промышленном линолеуме, а теперь для этого используют современные материалы, в том числе пластик. Линолеум тоже продолжает пользоваться спросом, для художников специально выпускают линолеум для гравюры. Гравюру можно вырезать за один –два вечера, в зависимости от замысла, гораздо дольше идет поиск идеи, подготовка эскиза. В творчестве есть элемент непознанного, что называют музой, вдохновением.
– Расскажите, как рождаются ваши образы?
– Во время поиска я чувствую себя археологом, который следует в глубь времен, и образы появляются постепенно, как свидетельства той эпохи – гуннов, скифов, древних кочевых цивилизаций великой степи. Когда создал «Кочевника», коллеги похвалили меня за находку. Ранее мне не попадался такой вариант соединения коня с птицей. Конь с человеком – Кентавр был, конь с крыльями – Пегас тоже был, а вот сочетание коня с птицей выглядело необычно. В моей скульптуре шея и голова лошади являются одновременно крылом и головой птицы. Устремленный вперед и ввысь образ коня – птицы олицетворяет полет через огромные пространства. Мне хотелось передать ассоциации с древней кочевой эпохой через символический образ, стилизованный под археологический артефакт.
Искусство – живая материя, мы все учимся у мастеров, перенимаем лучшие достижения друг друга, так и развивается искусство. Однако повторяться не хочется. Это студент может повторять что-то, потому что учится, есть даже специальная копийная практика. У меня же вызывает отторжение сама мысль о повторе, поэтому всегда избегаю такого. Хочется создавать свою версию, чтоб выглядело первозданно. Это и есть самое сложное – создать что-то новое.
– Многие художники в поисках творческих идей скитаются по свету, а как у вас?
– В молодости хотелось поработать где-то в Нью-Йорке или Париже, но это были бурные 90-е годы, открылись границы, а я был молод, и т.д. Хотелось пообщаться с художниками разных стран. Был наслышан, что там есть поселения художников, которым предоставляют целые промзоны, старые заводы, где они живут и работают. Мне представлялось, что Бурятия расположена где-то на окраине жизни и, чтобы развиваться, нужно скорее куда-то вырваться.
Но годам к 35, как раз в это время были созданы первые шаманские маски, мои представления абсолютно поменялись. Я побывал в разных странах, в Японии, Китае, Южной Корее, несколько раз посещал Европейские страны, но кроме Бурятии, никуда не хочется. Здесь, на родине, меня посещает возвышенное состояние. Хочется работать в родных краях, на родине отца и матери, в Курумкане и Аге. Писать какие-то другие пейзажи душа не лежит, хотя ради интереса я был, к примеру, на пленэре в Монголии. Тоже красиво, интересно, но желания писать нет.
– Как председатель Союза художников, как задачи ставите перед собой?
– Творческие союзы режиссеров, писателей, композиторов и художников в СССР были на службе у государства и формировали общественное сознание, ценности и идеологию. СССР давно нет, и творческие союзы утратили былой авторитет, иные исчезли вовсе, наступило время индивидуалистов…
Но с началом СВО особенно остро проявилась проблема общественных ориентиров. Такие мощные инструменты формирования общественного мнения в изобразительном искусстве как монументальное искусство, карикатура, плакат, жанровая картина не были востребованы десятилетиями… Считаю важным в это судьбоносное время запечатлеть переосмысление истории России. Сейчас очень важны исторические картины и сюжеты, история населяющих нашу Родину народов. Мы едины нашей великой историей и никакие попытки не могут разрушить это единство. Большая многонациональная страна нуждается в продвижении своих духовных ценностей, и Союз художников России сохраняет и развивает их в лучших традициях Российской многонациональной школы изобразительного искусства.
Всероссийская творческая общественная организация «Союз художников России» объединяет 112 отделений, которые действуют во всех субъектах РФ от Калининграда до Чукотки. Что касается Союза художников Бурятии, то наиболее острый вопрос для нас связан с необходимостью ремонта здания Дома художников на ул. Куйбышева, 20. Союз художников – общественная организация, и мы не можем получать финансирование от государства на содержание или ремонт здания. Нам могут выделять средства только в виде грантов на реализацию творческих проектов или в виде стипендий выдающимся художникам. В каждом регионе проблема содержания зданий решается по -своему, некоторые организации потеряли свои здания. Союз художников Бурятии сохранил здания, мы предоставляем художникам бесплатные мастерские, создаем условия для творческой работы. Но вопрос капитального ремонта здания нам самостоятельно решить не по силам.
– Спасибо за интересный рассказ!
