Эту скупую на эмоции, но удивительно интересную книгу написал Петр Яковлев – горный инженер, сам много лет отдавший знаменитому Джидакомбинату и проследивший в своей рукописи хронологию становления «жемчужины Советского Союза». Свою работу Петр Яковлев посвятил первопроходцам: геологам, горнякам, строителям, обогатителям и всем труженикам Джидинского комбината, с кем он работал, кого знал, и память о которых навсегда останется с нами.
П.С.Яковлев
В горах Закамны
Улан-Удэ, 2010
Оглавление
Введение
I. Первооткрыватели, первопроходцы и исследователи месторождения Джидинского комбината.
II. Характеристика месторождения, начало строительства. III. Довоенный период развития.
1. Моя студенческая практика на Джидинском комбинате: быт, природа, знакомство с первопроходцами, ручной способ бурения.
2. Первые шаги на комбинате: шефы и наставники, молодые специалисты.
3. Начало очистных работ на руднике Холтосон.
4. Корни стахановского движения, первый рекорд добычи угля, зарождение новой системы разработки мощных жил.
5. Под началом НКВД: новое руководство, спецконтингент, результаты
IV. Военный период работы комбината.
1. Джидакомбинат – жемчужина Советского Союза: династии, выборочная добыча.
2. Прииск Инкур – один из крупных поставщиков вольфрамового концентрата: ремонт техники, геолого –маркшейдерская служба, рацпредложения
3. Прииск Гуджирка: женщины – немки, золото в консервной банке, смерть семьи Пегушина
V. ПОСЛЕВОЕННЫЙ ПЕРИОД РАБОТЫ, РЕКОНСТРУКЦИЯ КОМБИНАТА
1. Вновь в системе НКЦМ. Новое руководство – новые требования. Делегация Джидинского комбината на всесоюзном совещание передовых рабочих и ИТР предприятии МЦМ в г. Алма-Ата.
2. Укрепление материальной базы, компрессорная станция. Строительство жилья и соцкультбыта.
3. За советский вольфрам: подгтотовка кадров, роль коммунистической партии, директора Джидакомбината.
ВВЕДЕНИЕ
На юго-западной границе Бурятии, недалеко от правого берега реки Джида, чуть подальше от небольшой деревни Модонкуль развернулась большая стройка. Навсегда сохранились и остались в памяти разноголосые и разноязычные ее строители, прибывшие сюда со всех районов республики и областей нашей родины. Каждый на свой лад, как только мог, с соответствующим ему национальным акцентом произносил не совсем понятные бурятские названия и слова: Холтосон, Юнхер, Хужирта, Модонкул, Мэргэн-Шоно, Баянгол, Хасурта и другие. Иногда они плохо понимали друг друга в результате искажения этих слов, и потому приходилось по несколько раз переспрашивать.
– Куда тебя послали работать? – Юнхэргазарта, – так отвечали местные буряты. Юнкурты, – так отвечали прибывшие татары, мордвины. Инкурскую ложбину, – так отвечали русские и другие прибывшие, хорошо знающие русский язык. На вопрос: где проживаешь или устроился с жильем? – Холтосоне-газардере, – так отвечали местные буряты. – На Халтаханской горе, – так отвечали русские, украинцы, татары, мордвины и другие.
По мере освоения месторождения полезных ископаемых и расширения масштабов строительства все эти названия гор, падей и долин отшлифовались и получили общеизвестные, понятные всем участникам стройки названия, так же, как отшлифовался и закалился в процессе освоения природы коллектив разведчиков, строителей, горняков, обогатителей, электромеханических и транспортных подразделений и получился большой, единый, дружный, интернациональный и высокобоеспособный коллектив Джидинского комбината.
Местность Холтосон получило название Холтосонское коренное месторождение вольфрама, а в дальнейшем рудник Холтосон. Холтосон в переводе на русский язык – Кора древесная. Место, где добывали кору – стало местом, где добывают вольфрам и другие минералы.
Юнхэр – более широкая падь между двух хребтов – получило название Инкурское россыпное месторождение вольфрама. Там был построен рабочий поселок Инкур и организовано Инкурское приисковое Управление.
Хужирта – место, где находили солонцы, получило название Гуджирское россыпное месторождение вольфрама. Там был построен рабочий поселок Гуджирка и организовано Гуджирское приисковое Управление.
Модонкул – означает деревня, где жил человек с деревянной ногой. Модон – дерево, кул – нога. Так названа речка Модонкул и долина Модонкул – правый приток реки Джида. На долю молодого интернационального коллектива Джидинского комбината выпала большая честь в сжатые сроки разведать и освоить тайны этих труднодоступных гор, хребтов и падей, где таились драгоценнейшие металлы: вольфрам, молибден, золото, серебро, свинец, цинк, висмут и другие элементы, крайне нужные для укрепления могущества нашей Родины.
Одновременно с первых дней организации предприятий велись разведка, добыча вольфрама и строительство промышленных, культурно-бытовых объектов и жилья.
В памяти моего поколения живет романтика тех трудовых дней, когда рождались такие новые понятия, новые профессии, как ударник, стахановец, флотатор, перфораторщик, взрывник, коллектор и т.д. Все трудились по -ударному, не считаясь с трудностями, здоровьем и временем. Разве не показательно, что в первом же году своего рождения комбинат выполнил план добычи вольфрама на 200% и делегация передовиков производства во главе с директором и парторгом Джидакомбината была приглашена на прием к Наркому тяжелой промышленности т.Орджоникидзе Г.К.
Через два года в 1936 году мы дали 50% общесоюзной добычи вольфрама. Перед началом Великой Отечественной войны в 1940 году было закончено строительство основных производственных объектов первой очереди, по первому металлу. Объем добычи вольфрамовой продукции увеличилось более чем в два раза по сравнению с 1936 годом. На руднике Холтосон начались очистные работы, на обогатительной фабрике приступили к выпуску вольфрамового концентрата. Такие показатели были достигнуты благодаря большой творческой и организаторской работе партийной, профсоюзной, комсомольской организаций и всего коллектива комбината под руководством Бурятского Обкома ВКП (б) и Наркомата цветной металлургии.
С объявлением войны 22 июня 1941 года все было перестроено на военный лад, все мысли и усилия были подчинены выполнению призыва партии и правительства “Все для фронта, все для победы”. Горняки, обогатители, строители и весь коллектив комбината отлично понимали, что вольфрам и молибден – это броня для танков и самолетов, это огневая сила наших пулеметов и пушек. В ускоренном темпе, уже во время войны, были закончены строительство объектов по молибдену и сданы в эксплуатацию рудник “Первомайский”, железнодорожная ветка от рудников до обогатительной фабрики и молибденовая обогатительная фабрика.
В начале 1942 года на Джидакомбинате стали выпускать молибденовый концентрат. Коллектив рабочих, ИТР и служащих комбината делали все возможное и невозможное и обеспечивали выполнение плана и задание ГКО. У всех тружеников и фронтовых бригад были ясные задачи – “Мы в тылу обязаны ковать победу, так же как наши братья и сестры на фронте”. В истории Великой Отечественной войны Советского Союза 1941-1945 гг. том П стр.154 издание 1961 года отмечено: “Горняки самоотверженно боролись за увеличение добычи молибдена, без которого невозможно производство легированных сталей».
Замечательный пример мужества и трудового героизма показали строители рудника “Восточный Коунрад”. Шахта здесь была заложена еще накануне войны близ озера Балхаш, в голой степи у вновь разведанного месторождения молибденаа. Война заставила изменить планы. Все силы были брошены на проходку шахты. Горняки жили в поселке, в 16 километрах от месторождения, и ежедневно приезжали на площадку на автомашинах. Проходка шла круглые сутки. Наступила зима. Каждая поездка к месту работы означала жестокий бой со стихией. Нередко дорогу преграждали выросшие за ночь сугробы снега. Не хватало одежды, рукавиц, продуктов питания. Питьевую воду получали из снега. А тут еще горняков подстерегал силикоз – тяжелое профессиональное заболевание. Но, проходчики оставались на своем посту, зная, как важен их труд для фронта. Война не давала времени для передышки, и люди шли на любые жертвы. В 5 тыс.километров от фронта они дрались так же мужественно, как их братья на фронте. Советские горняки победили и грозные бураны, и снежные заносы, и коварные плывуны, и силикоз. К 24-ой годовщине Великой Октябрьской Социалистической революции страна получила балхашский молибден. Из каждых 100 тонн молибдена, добывавшего во время войны в стране, 60 тонн давали герои балхашской степи – горняки рудника “Восточный Коунрад”. Их бессмертный трудовой подвиг вошел в историю Отечественной войны наравне с подвигами советских воинов.”
Если из каждых 100 тонн молибдена, добытого во время войны, 60 тонн приходилось на долю горняков В-Коунрада, то остальные около 25-30 тонн давали горняки Джиды. По вольфраму горняки Джиды давали 70-80% из каждых 100 тонн добытого в стране в период войны, до восстановления Тырныаузского комбината. Но условия работы горняков Джиды были не легче, чем в В-Коунраде, даже труднее; свою лепту вносили забайкальские морозы и значительная высота над уровнем моря – выше 1700 метров.
Энтузиазм и энергия первостроителей Джиды, закаленнын в годы Великой Отечественной войны, сохранился и развился и в послевоенные годы. Показатели добычи и переработки руды на комбинате выросли в 1978 году за по сравнению с 1960 годом – в 3,1 раза, то есть по сравнению с 1941 годом в 15 раз. За эти годы в горах Закамны выросли первоклассные предприятия цветной металлургии, оснащенные новейшей современной техникой. Вырос современный социалистический культурный центр город металлургов Закаменск. Сбылись мечты первопроходцев, когда живших здесь в палатках геологов, горняков и строителей.
1. Первооткрыватели, первопроходцы и исследователи месторождения Джидинского комбината.
Примерно в восьмидесятых годах XIX века в окрестностях Джидинского месторождения, в то время еще неизвестного, начали действовать небольшие старательские прииски, где добывали россыпное золото самым простым лоточным способом промывки песков. Хотя в это время господствовало мнение В.А.Обручева, что район является частью “древнего темени Азии”, сложенного докембрийскими породами, В.А.Обручев высказывал предположение о бедности “древнего темени Азии” полезными ископаемыми. Исключение, по его мнению, составляли уголь, железо и минеральные источники.
Изучение района Джидинского месторождения начинается с 1895 года, когда эту область в первые посетил Д.Я.Ячевский в 1898 году, отметивший проявления новейшей вулканической деятельности по наличию базальтов в руслах современных рек.
В 1915 году А.В.Львов, изучая район, установил в известняках песчано-сланцевой свиты девонскую фауну. Однако впоследствии достоверность определения последней подвергалось сомнению П.И.Налетовым и другими исследователями.
В 1929 году в связи с работами по оценке золотоносности района, группу приисков по реке Мэргэн-Шоно (приток реки Джида) посетил профессор А.В.Арсентьев. В отвалах Глафировского прииска он обнаружил гальку кварца с вольфрамитом и высказал предположение о нахождении поблизости коренного месторождения вольфрамита, что дало повод для постановки вопроса об организации изучения, поисков и разведки на приисках близлежайшего района.
С 1932 года Восточно-Сибирский геолого-гидро-геодезический трест начал изучение и поиски полезных ископаемых в Юго-Западном районе Бурятии, в пределах долины реки Джида. Об итогах, проведенных Восточно-Сибирским геолого-гидро-геодезическим трестом поисковых и исследовательских работ, пишет т.Шалаев К.В. в своем “Геологическом очерке района среднего течения р.Джида”: “В районе Цакирского участка работы проводила И.В.Бесова в 1932-33 годах. В 1933 г. в верхней части долины реки Джиды работал П.Н.Налетов и в районе системы р.Армак работал П.Е.Луненок.”
Работы геологических партий охватили площадью свыше 10000 кв.км. По работам этих партий наиболее интересные данные о стратиграфии района приводятся П.И.Налетовым и М.В.Бесовой. Последней на основании найденной кембрийской фауной, выделена кембрийская туфогенная толща. Эта туфогенная толща на западе района прослежена П.И.Налетовым, где последний устанавливает её несогласия с Джидинской свитой, подстилающиеся мощным горизонтом красноцветных конгломератов.
Кроме того, М.В.Бесовой за 1932 год выявлено коренное месторождение вольфрамита по Гуджирке и хромоникелевое месторождение по Даргинтую. Ею же в районе реки Сангино в 1933 году обнаружены угленосные отложения с промышленными пластами угля, по-видимому, юрского или верхне-мелового возраста, покрытые мощным базальтовым покровом. В геологическом отчете по итогам проведенных за 1932-34 годы геологоразведочных работ, где М.В.Бесова частично, по известным жилам коренного месторождения, делает предварительный подсчет запасов и указывает: “Коренное месторождение впервые было обнаружено 5-го июля 1932 года при геологическом маршруте на сопке “Гуджирка 1-ая”. Найдена была небольшая высыпка кварцев с мелкой вкрапленностью вольфрамита. Приведенный ниже материал является результатом дальнейших поисково-разведочных и поиско-съемочных работ, продолжавшихся непрерывно до октября месяца.
За это же время были обнаружены и россыпные месторождения вольфрама. В целом месторождение складывается с одной стороны из коренных кварцевых жил, содержащих вольфрамовый минерал – гюбнерит, с другой – из россыпей. Обнаружено 6 падей, содержащих в россыпях гюбнерит: Гуджирская, Александровская, Ивановская, Мергэн-Шоно- Глафировская, Инкурская, Холтосонская. Месторождение локализовано на водоразделе реки Мергэн-Шоно и Модонкул правые притоки реки Джиды, берущие свое начало с пограничного хребта и раскинуто в общей сложности на площади около 30 квадратных километров”.
В этом же отчете она указывает: на разведке коренного месторождения работали в должности прорабов геологи: Тентилов Семен Сергеевич, Хантаев Петр Иванович и другие. Из 6-ти падей, остался неразведанным отрезок долины, примерно около 8 километров, от Устья пади Холтосон до устья пади Инкур. Его не смогли прошурфовать и опробовать из-за обильной водоносности, но М.В.Бесова предполагает здесь наличие гюбнерита. Таким образом, по всем имеющимся геологическим документам и рассказам первопроходцев разведки и освоения Джидинского месторождения, первооткрывателем с первых дней существования комбината считается М.В.Бесова. Проводниками у нее работали охотник и житель Баянгола т. Ямпилов Шампи, старатель Серых Матвей.
Бесова М.В. занималась исследованием рудного поля с 1932 по 1938 год во главе коллектива геологов-исследователей. Производство геологоразведочных работ в 1933 году возглавлял Г.В.Тихомиров. Он же сделал подсчет запасов по Гуджирскому и Инкурскому месторождениям россыпей гюбнерита; в 1934-1937 г.г.- П.П.Зотов; в 1938-1941 г.г. – Б.Н.Солодовников. Главными геологами комбината с 1939 по 1941 год работали: Ю.А.Спейт, Л.О.Станкевич, 1941-42 г.г. – Бифанский.
В период Великой Отечественной войны изучением рудного поля занимался большой коллектив геологов под руководством главного геолога комбината – т.Хрущева Н.А. – (1942-1946 г.г.), главного геолога рудника Холтосон т.Нефедова Н.К. (1941 по 1946 год). После войны, с отъездом Н.А.Хрущева, главным геологом комбината стал Нефедов Н.К. (1946 по 1955 год).
Ценный фактический материал был собран по Холтосонскому месторождению рудничными геологами Н.К.Нефедовым, Н.Г.Ключанским, В.А.Груздевым, С.С.Тентиловым и Н.И.Даровским.
В 1941-1947 г.г. – И.П.Кушнарев изучал структуру и геологические особенности рудного поля.
В 1944-1947 г.г. и периодически в летние сезоны с 1949 по 1955 г.г. Л.М.Афанасьев исследовал петрографический состав интрузивных пород рудного поля и района.
Изучением минералогии месторождения рудного поля в 1948-1950 г.г. и 1962-63 г.г. занималась М.М.Повилайтис.
С 1948 по 1952 год Д.Л.Поскотин исследовал условия концентрации молибдена и естественный состав руд Первомайского месторождения.
Впервые в 1939 году были учтены запасы вольфрамовых штокверковых руд по блоку в районе штольни “Капитальной” т.т.Бесовой М.В.и Буткевичем Т.В.
В 1953 – 1957 г.г. разведывался Инкурский вольфрамово-бериллиевый штокверк, в изучении которого принимал участие большой коллектив геологов под руководством М.Н.Хулугурова и С.С.Тентилова. Во время войны с 1941 года по 1947 год М.В.Бесова жила в г. Закаменске, продолжала изучение района Джидинского месторождения вольфрама и молибдена. Семен Сергеевич Тентилов по окончании учебного заведения как геолог прибыл в 1932 году в Закаменский район для разведки и изучения коренного месторождения Джиды, в составе геологоразведочной партии Восточно-Сибирского геолого-гидро-геодезического треста, где начальником партии была М.В.Бесова.
Весь процесс поиска, разведки и дальнейшее изучение коренного месторождения Джидинского комбината, Холтосонского вольфрамового, Первомайского молибденового и, наконец, Инкурского штокверка вольфрамово-бериллиевого месторождения, связаны с именем С.С.Тентилова, также как с именами известных в стране крупных ученых-исследователей:
– А.В.Арсентьева – профессора, впервые высказавшего предположения о наличии нахождения коренного месторождения вольфрамита.
– А.Хрущева – бывшего главного геолога Джидинского комбината, затем доктора геолого-минералогических наук, директора ВИМСа.
– Л.М.Афанасьева – доктора геолого-минералогических наук, работавшего во время войны в качестве геолога-исследователя на Джидинском комбинате по изучению петрографического состава интрузивных пород рудного поля и района. После Джидинского комбината он работал ученым секретарем Института геологии АН СССР.
– М.М.Повилайтис – младшей научной сотрудницы Института геологии АН СССР, которая изучала минералогию Джидинского месторождения в 1948-1950 годы и 1962- 1969 годы.
– И.П.Кушнарева – работавшего главным геологом Первомайского рудника, который изучал структуру и геологические особенности месторождения и района. После Джидинского комбината защитил кандидатскую диссертацию и работал научным сотрудником Московского института цветных металлов им.М.И.Калинина.
– Н.К.Нефедова, работавшего главным геологом рудника Холтосон с 1941 по 1946 г., комбината с 1946 по 1955 годы. После Джидинского комбината работал главным геологом Тырныаузского комбината, где ему присвоили Героя Социалистического труда, и главным геологом Главвольфрама Минцвета СССР.
– Д.Л.Поскотина – директора Иркутского горно-металлургического института, который занимался исследованием условий концентрации молибдена и естественным составом руд Первомайского рудника.
– М.В.Бесовой – первооткрывателя и исследователя рудного поля и района.
Все ученые и исследователи в своих отчетах считают своим долгом упомянуть фамилию Семена Сергеевича Тентилова за оказанную помощь и содействие в сборе и в изучении фактического материала по месторождениям. С 1932 года по 1941 год проработал на разведке коренного месторождения Холтосон и Первомайский в составе ГРП – Джидинского комбината. В 1941 году в начале войны его пригласили на эксплуатацию на рудник Холтосон. Кто же мог лучше знать месторождение, кроме С.С.Тентилова, который разведывал и изучал характер каждой жилы месторождения с первых дней открытия?
Во время войны трудно было обеспечить выполнение плана и задание ГКО по добыче металла за счет увеличения объема добычи и переработки руды при плановом содержании металла в руде. Сделать это не позволяла производственная мощность рудника и обогатительной фабрики. В таких ситуациях были вынуждены искать богатые по содержанию металла жилы, форсированно проходить разведочные, подготовительные и нарезные выработки и готовить блоки для очистной добычи.
Семен Сергеевич Тентилов был незаменимым советником в поиске богатых жил. Его советы были особенно эффективными с приходом на рудник Холтосон главного геолога т.Нефедова Н.К., горного инженера Куртеева В.В. Сам Семен Сергеевич посещал подземные геологоразведочные, подготовительные и очистные работы днем и ночью, контролировал и давал соответствующие указания и направления по своей службе. Он трудился на руднике до 1951 года, потом опять перешел на геологоразведочные работы Джидинского месторождения. Тов.Тентилов С.С. совместно с тов.Хулугуровым М.Н. руководили большим коллективом геологов по разведке Инкурского вольфрамо-бериллиевого штокверка.
В 1957 году была завершена разведка, составлен геологический отчет и подсчет запасов по Инкурскому штокверку под руководством т.т. т. т. М.Н. Хулугурова и С. С . Тентилова .
Таким образом, С.С.Тентилов проработал на одном Джидинском месторождении более 50 лет. Он много сделал полезного для Родины, был скромен, работал не покладая рук. Тяжелый труд и подземные работы отразились на состоянии его здоровья, наградив профессиональным заболеванием – силикозом.
Подытоживающим все ранее проведенные разведочные и исследовательские работы стал геологический отчет В.И.Игнатовича, который считал, что «на современной стадии изученности наиболее перспективными на вольфрамовые руды являются Джидинский, Икатский и Курбино-Еравнинский рудные районы. В первом из них разведаны Холтосонское, Инкурское и Булуктаевское месторождения».
II. Характеристика месторождения, начало строительства.
Джидинский вольфрамово-молибденовый комбинат был одним из крупнейших предприятий редкометаллической промышленности Министерства цветной металлургии СССР. Построен на базе уникальнейшего рудного и россыпного месторождения вольфрама, молибдена и других сопутствующих рудных минералов и самородного золота. Такого уникального или даже подобного ему месторождения у нас в стране пока еще не найдено. Подобное месторождение есть в Корее, севернее 38-ой параллели, то есть на территории КНДР. Вот почему в 1946-47 годах шла упорнейшая борьба за 38-ой параллелью между севером и югом.
В чем же уникальность месторождения Джидинского комбината? Прежде всего, в том, что в одном рудном районе сосредоточены в таком необычном сочетании разнообразные по характеру образования россыпные и рудные месторождения с богатейшим содержанием вольфрама и молибдена.
С первых дней организации комбината в долинах пади Гуджирка, Инкур и на склонах горы Холтосон, без особых капитальных затрат самым простым или кустарным способом, с помощью кайла, лопаты и лотка добывались россыпные месторождения, представленные аллювиальными и делювиальными скоплениями вольфрамосодержащих песков. Для этого делался небольшой объем вскрыши, т.е. расчистив поверхности россыпи от растительного слоя, добывали пески и отмывали на лотках вольфрамовый концентрат. На ведро песков приходилось чуть меньше четверти ведра концентрата.
На руднике Первомайский добыча руды молибдена производилась открытым способом, с применением самых современных на тот момент механизмов горной техники.
Инкурский штокверк был образован на рудном месторождении вольфрама и бериллия (рудник Инкур). Из добытой руды извлекался только вольфрамовый концентрат.
Хочется отметить такую уникальную грань месторождения, как его многокомпонентность. В песках, которые добывались на приисках Гуджирка и Инкур, содержались вольфрам, самородское золото и магнетит, а в рудах Холтосона встречались рудные минералы: гюбнерит, вольфрамит, ферберит и редко – шеелит.
Из группы вольфрамсодержащих минералов больше всего встречались гюбнерит и вольфрамит. Из сульфидных – галенит, сфалерит, церуссит. Из медных – халькопирит, куприт, малахит, азурит и другие минералы: пирит, арсенопирит, магнетит и самородное золото, серебро. Из нерудных минералов – кварц, доломит, флюорит, халцедон, кальцит. Еще один редкостный образец из группы нерудных минералов был найден в 1946 году на участке №2, название которого забыл, что-то вроде “джесполит” или похожее на это название. Образцы его были у главного геолога рудника т.Ключанского Н.Г., геолога участка т.Даровских Н.И. Свой образец я потерял во время переездов на другие предприятия. В 1937-38 годах этот минерал впервые был расшифрован академиком т.Смоляниновым.
Уникальность месторождения, богатое содержание металла в песках и рудах, изо дня в день растущая потребность в нем, связанные с бурным развитием машиностроения и предвоенной обстановкой в стране, диктовали необходимость ускоренного строительства Джидинского комбината и развития добычи металла. По всем законам и правилам разработки полезных ископаемых в горнодобывающей промышленности разрешалось начинать строительство предприятия лишь после того, как была закончена разведка месторождения и были утверждены запасы в ГКЗ, а также утверждены проекты и сметы строительства предприятия. От начала строительства и до его окончания, на освоение технологического процесса, производственной мощности требуется минимум 3-4 года, а то и больше, в зависимости от мощности будущего предприятия и капиталоемкости. Как же строился Джидинский комбинат?
Джидинский комбинат с первых дней своего строительства начал давать крайне необходимую стране продукцию – вольфрамовый концентрат. Несмотря на то, что разведка еще не была закончена и не был готов геологический отчет, добыча металла уже была организована. Проектирование строительства предприятий комбината, разведка месторождения, подсчет запасов и его утверждение в ГКЗ осуществлялись одновременно с добычей металла и строительством объектов, что было связано с немалым риском. Требовалась немалая смелость, чтобы в глухой тайге, в 500 км от железнодоржной магистрали начать строительство крупного объекта горнодобывающей промышленности, еще не имея утвержденных запасов полезных ископаемых. Однако только благодаря этой смелости к началу войны мы уже имели в основном законченные производственные объекты для добычи первого металла; был создан большой коллектив рабочих, инженерно-технических работников и служащих самых различных и многочисленных специальностей, которые были способны во время войны форсировать добычу первого металла, строить производственные объекты и осваивать технологию добычи второго металла. Благодаря Правительству и Бурятскому Обкому ВКП(б) за короткий срок было создано крупное предприятие, обеспечивающее промышленность остро необходимым стратегическим сырьем.
В предвоенный период продукция Джидинского комбината составляла 50-60% союзной добычи вольфрама. В военный период в связи с эвакуацией Тырныаузского и Мончегорского комбинатов, удельный вес нашей вольфрамовой продукции достигал 70-80% общесоюзной добычи, а по молибдену около 25-30%. После войны в связи с общим ростом добычи и строительства новых предприятий в других районах страны удельный вес добычи вольфрама Джидинского комбината несколько уменьшился, но по-прежнему составлял весьма весомую часть в общесоюзном балансе.
Как один из крупнейших поставщиков стратегического сырья для промышленности, во время войны комбинат находился под строжайшим контролем, наблюдением и неослабным руководством Наркомата и Бурятского Обкома ВКП(б). На предприятии, кроме руководителей, мне часто приходилось видеть рано утром, поздно вечером, а иногда и во время ночной смены вместе с генералом т.Захаровым П .А. – Начальником ГУЛТМП НКВД СССР секретарей Обкома ВКП(б) т.Хворостухина А.И., потом т.Кучерова В.М.. На предприятии шла упорнейшая борьба за выполнение плана и заданий ГКО по добыче вольфрама и молибдена. Люди трудиилсь самоотверженно, без оглядки, как говорят, на всю человеческую мощность, отдавали в борьбе за победу все свои силы и знания, не считаясь со временем и здоровьем. Многих из них уже нет в живых: одни погибли на войне, другие умерли в послевоенные годы. Но мы знаем и всегда будем помнить, что именно их трудом, их патриотическим порывом, их волей к победе над ненавистным врагом за короткий период было создано крупнейшее предприятие цветной металлургии, внесшее огромный вклад в дело Победы над ненавистным фашизмом.
III. Довоенный период развития.
1. Моя студенческая практика на Джидинском комбинате: быт, природа, знакомство с первопроходцами, ручной способ бурения.
Впервые на Джидинский комбинат я прибыл в середине июня 1938 года. Эта была моя вторая студенческая производственная практика, после окончания 1У курса Иркутского горно-металлургического института. Первую производственную практику проходил на Риддерском руднике комбината “Алтайполиметалл”, ныне г.Лениногорск Восточно-Казахстанской области. Тогда в течение двух месяцев работал помощником рабочих разных профессий: бурильщика, крепильщика, проходчика, взрывника, машиниста электровоза, шахтного электрослесаря, и, наконец – скреперистом на карьере. После окончания практики остался работать на руднике еще на полтора месяца рабочим очистного забоя.
Закладочные материалы, кроме породы от проходческих работ, добывались на макушке горы, выше первого горизонта, спускались до закладочного блока по системе “Глари-Хол”. Взрывчатым материалом был в то время динамит. Откатка руды на основном откаточном горизонте производилась троллейными электровозами на вагонетках типа “Гренби” до бункера ствола шахты “Григорьевской” по круговому откаточному штреку. Вагонетки с рудой разгружались на кривой опрокида, при максимальной скорости движения груженого состава. При проходке горизонтальных выработок бурение производилось ручными (с рогача) или колонковыми перфораторами, в зависимости от сечения выработки. Уборка руды или породы делалась погрузочными машинами типа “Эмкофинлей” или вручную, совковыми лопатами. В состав комбината входили: Риддерский и Сокольный рудники, две крупные обогатительные фабрики с флотационным методом обогащения полиметаллических руд, свинцовый завод, транспортные, ремонтные и подсобно вспомогательные предприятия.
До первой производственной практики мне никогда не приходилось видеть шахты и горных работ, я имел о них только книжное представление, поэтому Риддерская практика была для меня хорошей начальной школой. На вторую практику, в Джидинский комбинат я приехал уже более-менее обтесанным, имел небольшой опыт практической работы в горно-добывающей промышленности; умел самостоятельно бурить, крепить, взрывать, кое-что соображал в расположении шпуров, в очистных и проходческих забоях, умел устранять некоторые неполадки в перфораторах и в других механизмах.
Первый мой приезд в Джидинский комбинат был также и первым моим приездом в г.Улан-Удэ. Из Улан-Удэ до комбината, т.е. до города Городок ехали три дня на грузовой автомашине ЗИС-5. Она была перегружена мукой, и мы застряли на Торейском лугу, где пришлось провести ночь. На следующий день подошли другие автомашины и вытащили нашего ЗИСа из грязи буксиром. Когда приехали в Городок, оказалось, что в Управлении комбината не было на месте ни директора, ни главного инженера. Нас принял начальник производственно-технического отдела т.Щеголев А.В. и дал направление мне, горняку Мухамедзянову и геологу Эпову на рудник Холтосон. Директором рудника Холтосон в то время работали т.Доброгорский В.К., техноруком т.Сидельцев С.Л., главным геологом т.Яблочкин П.К., геологами – Тентилов С.С. и Яблочкина В.М., главным маркшейдером т.Васильев А.В., главным механиком т.Шестаков Г.Ф.
Василий Кузьмич Доброгорский (фото), симпатичный, добродушный и простой в обращении человек, отнесся к нам весьма доброжелательно, произнес не то с украинским, не то с волжским акцентом: «Аха, приехалы молодые кадры, будете помогать нам, ну что-ж будэм знакомы»- и подал нам руку – “Я Доброгорский Василий Кузьмич – директор рудника Холтосон”. Ну и мы, конечно, представились. Василий Кузьмич быстро нашел автомашину, направил нас до Инкурского склона, где была старая компрессорная станция, откуда мы пешком дошли по тропинке до горизонта 1582, около устья будущей штольни “Капитальной”, а дальше по лестнице, страшно вспомнить, в ней было 870 ступенек, добрались до конторы рудника, в районе штольни 28.
В конторе рудника нас принял технический руководитель Сергей Леонтьевич Сидельцев. Он провел с нами небольшой инструктаж по технике безопасности и ознакомил с состоянием горных работ и перспективами развития рудника, после чего дал направления: мне на проходку разведочной штольни № 20, в распоряжение начальника участка т. Полины Михайловны Ткачевой. Она работала первый год после окончания Московского горного института им.И.В.Сталина. Дневной сменой руководила сама Ткачева, а в двух других сменах были сменные горные мастера. Для проходки этой штольни, а также и других выработок рудника Холтосон в последующем, с Гуджирского склона, была построена на территории будущего Первомайского рудника небольшая стационарная компрессорная станция, компрессорная производительностью 7-10 м3/минуту с электродвигателями с фазовым ротором. Из рабочих, работавших на проходке штольни, хорошо помню взрывника Андрея Янькова, машиниста компрессорной Кузьму Малышева и дежурного слесаря Митю Жаркого, подростка лет 16-17. Митя приходил на работу с рогаткой. Однажды во время дневного наряда я спросил Митю Жаркого, почему на работу приходишь с рогаткой? Рабочее время дано для работы, а не для игры. Он ответил: “Я в рабочее время рогаткой не играю. Когда иду на работу, по пути стреляю белок. Их голыми руками не возьмешь. Вы, наверно, не знаете, что у нас много белок. С поселка Инкур до двадцатой штольни иду пешком напрямую, вот особенно вечером или утром рано, почти на каждом шагу белки бегают друг за другом. Я их загоняю на лесину, а потом сбиваю с лесины рогаткой и ловлю живыми. У меня дома они сидят в клетке, кормлю, пою и приглядываю за ними. В общем, живут у меня белки неплохо”.
В то время все склоны были покрыты лесом, и белок действительно было много, прямо бегали по дороге. Однажды я шел на работу по тропинке с верхнего Холтосона на Инкурский склон, в район штольни № 20, смотрю, по тропинке бежит белка. Я ее загнал на дерево, стал кидать камнем, чтобы сбить с лесины и поймать живой. Короче говоря, потратил немало времени, белку не поймал, а опоздал на работу и получил замечание от начальника участка. Через год я снова встретился с Митей Жарким, он работал слесарем на участке № 2 рудника Холтосон, подрос и возмужал, на работу приходил уже без рогатки.
Природа в районе деятельности комбината, также как по всей Закамне, была прекрасная – чистейший горный воздух, кругом тайга, все покрыто зеленью, никакого шума и копоти. Мы, практиканты, часто выходили на зеленый бугорок, любовались красотой окружающей среды. Из городка до Инкура по обе стороны дороги простирался лес, дорога была плохо проходимая, машины застревали в грязи. С Нижнего Холтосона до бараков Верхнего Холтосона и до конторы рудника тоже стоял сплошной лес, настоящая редколесная тайга: лиственница, кедр, в низовьях гор береза, черемуха и другие деревья. Нередко в этих лесах, кроме белок, можно было встретить много других диких зверей: козуль, лося, медведей, волков, рысей, зайцев, а из пернатых – рябчиков, глухарей, тетеревов и т.д.
Однажды ночью я шел с работы по пешеходной дорожке от штольни № 20 к баракам Верхнего Холтосона. На Инкурском склоне горы мне навстречу по тропинке тихонько идет какой-то лохматый зверь. С перепуга не разобрался, кругом длинная черная шерсть, хвост, как у лошади. Напугался изрядно и бежал вниз от тропинки под гору метров – 200-250. Потом оглянулся назад, никто за мной не гонится. Стоял долго, смотрел на этого зверя. А этот зверь спокойно ходит по тропинке и щипает траву.
На другой день, рассказал одному рабочему-буряту, бурильщику штольни 20. Он поднял меня на смех, потом объяснил, что это не зверь, а домашнее животное – хайнык или сарлык. У него хорошее мясо, жирное молоко. Многие здешние буряты держат их, они неприхотливые, больше находятся на подножных кормах. Так я первый раз в жизни увидел хайныка.
Мы, практиканты, жили в довольно скудных условиях, в одной маленькой комнате барака Верхнего Холтосона, несколько выше горизонта 1582. В своем распоряжении имели два ведра, в них держали воду, варили чай, а иногда мясо, когда была закрыта столовая. В сутки на троих давали воды два ведра. Пили и умывались этой водой. Дорог не было, ни до поселка Верхнего Холтосона, где стояли до 10 бараков различного т/размера, магазин, столовая и медпункт, ни до конторы рудника и производственных объектов -участок № 1, № 2 и штольни 20. Все грузы, том числе вода и продукты питания, доставлялись вьюком на лошадях или волоком на волокушах.
До Нижнего Холтосона, где строился основной поселок для горняков, рабочие, инженерно-технические работники и служащие с работы спускались пешком, а на работу поднимались, кто как может: любители верховой езды на лошадях, а большинство – на своих двоих .
На проходке штольни 20 я работал около 20-25 дней до возвращения горного мастера из отпуска. Потом меня перевели на участок № 1 тоже в должности горного мастера.
Начальником участка № 1 работал т.Кувардин Иван Федорович. Он имел образование порядка 6-7 классов, но горное дело знал хорошо и по тем временам был неплохим руководителем. Начальником участка № 2 работал т.Нестеренко Николай Георгиевич – горный инженер, окончивший Иркутский горный институт в 1937 году.
Очистные работы на руднике еще не велись, так как обогатительная фабрика не была достроена. Около устья штольни № 14 стояла опытная обогатительная фабрика, воздушного обогащения вольфрамовых руд. Ее руководителем, научным сотрудником был инженер т.Антонов. В то время ее называли Антоновской фабрикой, но почему-то его самого не было. Видимо, из этого опыта ничего не получилось, и не добившись положительных результатов, т.Антонов уехал в Москву и не вернулся, а фабрику без его участия демонтировали, оборудование сдали на склад ОТС.
Из рабочих, с которыми мне приходилось работать, помню хорошо бурильщиков т.т. Будаева Дымбрыла, Самохина Илью и его отца старика Самохина, взрывника т.Моксоева (погиб в 1943 году при несчастном случае на участке № 1), слесаря т.Черемиса. Работал Черемис хорошо, всегда все успевал сделать вовремя, не было случаев простоя и задержки по его вине. Его семья жила на Нижнем Холтосоне. В начале войны его взяли на фронт, откуда он не вернулся.
Кузнецом – бурозаправщиком работал т .Чегодарь – мастер первой руки, крепильщиками были т.т. Цуканов, Торцогоев, Чугунов, Егоров и другие. Лесодоставщиком работал т.Безродный -украинец, все время возил креплес волоком на волокушах. Всегда на обратном пути после разгрузки ехал верхом на коне с песнями. Особенно хорошо и красиво он пел украинские песни.
С интересом я слушал то, что рассказывал взрывник моей смены Андрей Яньков, работавший на комбинате с первых дней его создания. По его словам, строительство комбината и добычу вольфрамового концентрата старательским способом на приисках Гуджирка, Инкур и горные работы на руднике Холтосон в ту пору вели одновременно. Торопить никого не приходилось. Каждый сам знал: стране нужен металл!
Штольню №20, а до этого штольни № №1, 2 и № 10 начинали проходить ручным бурением: не было ни электроэнергии, ни компрессора, взрывали динамитом. Инструменты у бурильщиков были самые “современные” в условиях Закамны: каленые стальные буры, кувалда и ремень, вот и вся техника. Через некоторое время на приисках Гуджирка и Инкур от лоточного способа добычи перешли на ручные бутары, пески доставлялись на тачках, а не ведрами как было при лоточном способе промывки, работали уже бригадами, а не в одиночку. При этом производительность труда стала выше и зарабатывали больше, чем в одиночку. Потом появились механизированные бутары, пески стали добывать паровыми экскаваторами, доставку песков производили мотовозами. Бутары приводились в движение электроэнергией, так как на руднике Холтосон появился электрический ток. К этому времени на Инкурском склоне Холтосона была построена центральная компрессорная станция и небольшая компрессорная на Гуджирском склоне.
После окончания монтажа воздухопровода перешли от ручного бурения на механизированное бурение ручными, телескопными и колонковыми перфораторами. Работать стало значительно легче и веселее, не то, что кувалдой целую смену колотить по железке.
Следует особо отметить, что развитие производства и совершенствование технологического процесса двигались на комбинате довольно быстро как до войны, так и во время войны и в послевоенный период.
Когда вспоминаешь их работу, работу небольшого коллектива рабочих ИТР, то понимаешь, как они были беспредельно преданы своему делу. Все были убеждены, что со временем здесь будет крупное предприятие, город с хорошими, красивыми домами, со всеми удобствами для жизни.
Вольфрамовый концентрат добывался на приисках Инкур и Гуджирка. Круглосуточно днем и ночью напряженно работали на вскрыше торфов и добыче песков паровые экскаваторы “Ковровец” с ковшом емкостью – 1,5; 1,0 и 0,75 мЗ. Из забоя до механизированной бутары (обогатительная установка) пески доставлялись на вагонетках “Вестерна” мотовозами типа “ХТЗ” и “М”. На некоторых участках, где ручные бутары, пески доставлялись на вагонетках “Коппеля” вручную и конной тягой. На разрезах, одновременно с механизированной добычей, на небольших участках и на бортах разреза работали старатели с ручной бутарой и лоточники. Гравитационное обогащение на механизированных бутарах, состоящих из колосниковых, барабанных грохотов, барабанных классификаторов, отсадочных машин “Денвера” и “Форенвольда” и столов “Вильфлня”, производились на участках, где были организованы механизированные добычи и транспортировки песков. Вольфрамовая обогатительная фабрика находилась в стадии окончания строительства и монтажа оборудования. Энергетической базой служила городская электростанция, состоящая из нескольких маломощных локомобилей, работающих на дровах. Ремзавод тоже был на стадии окончания монтажа оборудования, авторемонтный завод еще строился.
Строили в то время много: на Гуджирке, на Инкуре, на Нижнем Холтосоне, строили жилые, культурно-бытовые и производственные объекты в Городке. Начальником строительства (ОКСа) комбината работал т.Поддубный Иван Андреевич, директором комбината т.Парамонов Н.Д., главным инженером т.Сычев В.С. (он находился в Москве), главным механиком т.Философов Михаил Иванович, главным энергетиком т.Соловьев А.В., начальником техотдела т. Щеголев А.В., начальником планового отдела т.Кулагин Г.В. Начальником прииска Инкур т.Кузнецов Ф.А., главным инженером т. Ромашкевич Г.Г., начальником автотранспортного хозяйства т. Ветошников Н.Г.
Моя производственная практика и работа в Джидокомбинате закончилась 15 октября 1938 года. 1 марта 1940 года после окончания теоретического курса и дипломной практики, которую проходил в комбинате “Джётыгарзолото” Кустанайской области Казахской ССР, приступил к дипломной работе. В середине апреля 1940 года к нам приехала комиссия Наркомцветмета по распределению будущих инженеров. На работу в то время назначали независимо от желания студентов. Когда мне предложили Джидинский комбинат и я начал было отказываться, один из членов комиссии (бывший главный инженер Джидинского комбината т.Сычев В.С) сказал так: «Джидинское месторождение – это жемчужина Советского Союза, равной которой у нас в стране пока еще нет. Для молодого специалиста должно быть счастье туда попасть и стать участником строительства такого крупного предприятия”.
После окончания института я пришел в кассу, получил деньги на дорогу, стипендию и путевку. В путевке, подписанной Наркомом цветной металлургии т.Самохваловым, начальником Главредмета т.Горловым значилось – Джидинский комбинат.
