Булата Цыденешеева можно назвать единственным журналистом, кто успел поработать почти во всех телекомпаниях, какие только были в Бурятии, а также в Иркутске и Монголии. При этом в свои 35 он остается таким же задорным юношей, который всех знает, все помнит и способен на собственном опыте проанализировать, что происходило с нашим телевидением в последние, по меньшей мере, 15 лет.
– Булат, вы работали в разных СМИ, успешность вашей телевизионной карьеры не вызывает ни у кого сомнений. С чего все началось?
– Я парень из обычной семьи. Родился в селе Сосновоозерск, Еравнинского района. Когда пришла пора идти в школу, мы переехали в Улан-Удэ, но каждое лето я со своей бабушкой, которая говорила только на бурятском, на все три месяца уезжал в Еравну. Так что деревенский уклад жизни мне знаком и тяжелой работы я не боюсь. Моя мама – врач, через какое-то время ее направили в Кижингинский район. Там в Кижингинской средней школе №1 я проучился три года. Хорошо помню, что я был одним из организаторов школьных вечеров, дискотек, писал стихи, много читал и вообще отвечал за культмассовый сектор. Потом мы вернулись в Улан-Удэ, я записался в театральную студию во Дворце пионеров, и вот там-то у меня и случился первый телевизионный опыт. Бурятская ГТРК вела прямой эфир из здания Дворца пионеров – детскую телевикторину, их ведущий заболел, и им срочно требовался мальчик. Помощник режиссера поймала меня в коридоре и, узнав, что я из театральной студии, попросила выручить их. Меня одели в костюм Мюнхаузена, нарисовали усы и вытолкнули под софиты. Меня колотило в буквальном смысле этого слова, я открыл папку, где лежали вопросы телевикторины, но листочек с вопросами упал на пол… Каким-то чудом я выполнил все, что от меня требовали. Себя на экране я не увидел, ведь это был прямой эфир, но впечатления остались на всю жизнь.
Уже во время учебы на режиссерском отделении ВСГАКИ начал подрабатывать на одной из самых передовых по тем временам радиостанций «Европа плюс», где занимался промо-акциями, и чуть-чуть работал ди-джеем. Там я познакомился с ребятами из Общественного телевидения Бурятии и перешел на ОТБ. Редактором информационной службы была Инна Савченкова, потом Бато Багдаев, который пришел сюда с АРИГ УСа. Я благодарен директору ОТБ Татьяне Ивановне Кашириной за то, что она дала мне возможность раскрыться, пробовать себя. К примеру, осенью 1998 года, когда страна пережила дефолт, просил людей на улице читать перед камерой стихи. Тогда на ОТБ шла суперпопулярная программа «Клип – презент», которую вела мегазвезда того времени Анастасия Мокрова. Она ушла, и вот однажды накануне Сагаалгана меня вызывает Татьяна Ивановна и предлагает вести «Клип- презент» в прямом эфире, причем надо, чтобы ведущий говорил на бурятском. Как с «Мюнхаузеном», без всякой подготовки меня вытолкнули в эфир, и следующие три часа показались мне вечностью.
– На ОТБ начинали практически все известные журналисты Бурятии. Это был первый ярко выраженный общественно – политический телеканал. Почему его закрыли?
– Существует мнение, что ОТБ закрыл Потапов, но это не так. Выборы в президенты прошли в 1998 году, а ОТБ прекратил свое существование где-то в 2001. Обстановка была такой, что мы приходили на работу и не знали, кто из нас в этот день напишет заявление об уходе. Оборудование ломалось, и его никто не менял, финансирование было все хуже и хуже, и в конце концов, я думаю, кто-то убедил собственника закрыть этот проект.
После окончания института я немного поработал в газете «Номер один», где редактором тогда была Инна Савченкова, уже покинувшая ОТБ. Вскоре на АРИГ УС пришел Лазарь Бартунаев, меня с ним познакомил Бато Багдаев, и так я оказался на АРИГ УСе.
– Как думаешь, почему Инна Савченкова в отличие от тебя больше не вернулась на телевидение, как и другие суперпопулярные телезвезды того времени – Наталья Штепа, Алла Галлас?
– На фоне таких мегазвезд, как Штепа и Галлас, Инне было непросто. Мне кажется, ее телезритель просто не разглядел. Экран способен менять человека, казалось бы, обычной внешности, превращая его в звезду, и наоборот. Телеведущих в Бурятии было несметное количество, но тех, кого люди помнят, можно пересчитать по пальцам. Помнят обладающую женским шармом Варвару Хагдырову, одну из первых дикторов бурятского ТВ Софью Гончикову, блистательную Зою Иванову. Например, помню, когда Андрей Бутюгов был в кадре и своим грудным голосом говорил: «Леонид Васильевич, не пора ли вам подать в отставку?», он, как Доренко, действовал на всех магнетически.
Многие любят и помнят Виктора Измайлова. Это была величина, даже глыба, его слушали, ему беспрекословно верили. Он умел пробивать экран, а это главная цель любого тележурналиста. Когда он ушел с поста редактора БГТРК, это был шок, потому что он был одним из самых узнаваемых тележурналистов Бурятии. Встречая Измайлова в последние годы, я при каждом удобном случае спрашивал, а не хотели бы вы вернуться на телевидение. Он всегда говорил «нет». Как телевизионный продюсер думаю, с Измайловым мог бы получиться замечательный проект. Народ его помнит, знает и уважает. Самое главное, он в форме, он мог бы вести интервью в прямом эфире, делать, например, маленькое ток –шоу. Если Измайлов вернется на телевидение, это будет бомба!
– У каждого актера есть свое амплуа, определенные роли, которые ему удаются лучше всего. А какое твое амплуа на телевидении?
– Наш с тобой коллега журналист Александр Махачкеев однажды сказал, что я мажор. На самом деле, не люблю видеть мир в черных тонах, где бы я ни работал. Если на ОТБ мы много экспериментировали, то можно сказать, что на АРИГ УСе я стал настоящим журналистом информационной службы. Хочу сказать спасибо Андрею Левантуеву, Норжиме Цыбиковой, Туяне Зондуевой и всем редакторам, кто со мной работал, за те уроки мастерства. Через какое-то время я решил, что пора в жизни что-то менять, и уехал в Иркутск на НТС (Новое телевидение Сибири), вел там новостную программу «Новости по будням». Кстати, на тот момент был единственным бурятом в телекомпании, и это воспринималось нормально.
Сейчас иркутское телевидение мало чем отличается от нашего, а тогда в середине нулевых их школа телевизионной журналистики была на порядок выше, я бы сказал, приближена к федеральному уровню. От журналиста требовались краткость, ясность, излагать только факты, никакой отсебятины. Это была классная школа телевизионной журналистики, я многому у них научился. Помню, когда вернулся в Улан-Удэ на БГТРК, кто-то в интернете написал примерно следующее: «Вчера смотрел «Вести Бурятии», посмотрите, кто вернулся! Великий и ужасный «дежурный по городу» Булат Цыденешеев! А он стал лучше писать и говорить – приятно посмотреть». Это была объективная оценка, зрители почувствовали, что я изменился, и это было приятно.
– Тогда БГТРК почему-то покинула целая группа журналистов, включая и тебя. Ты ушел на ТИВИКОМ, почему? И вообще такая миграция тележурналистов, с легкостью перемещающихся из одной телекомпании в другую – это нормально?
– Переход на ТИВИКОМ произошел в 2006 году. Это не было вызвано чем-то особенным, но как-то так получилось, что с БГТРК сразу ушли все звезды, кто-то на АРИГ УС, кто-то – на ТИВИКОМ. Юра Атанов, Надежда Хлыстова и я ушли на ТИВИКОМ, потому что просто решили попробовать что-то иное. Своим уходом мы дали возможность зажечься новым звездам. Рано или поздно мы должны были подвинуться, дать дорогу другим.
Телевизионщиков среди журналистов отличает, наверное, большая гибкость. В отличие от печатников мы умеем лавировать, подстроиться под определенный формат, быстро уловить, что от нас требуется. Когда я пришел на БГТРК, я понимал, что это масштабный, серьезный государственный канал, идея которого – патриотичность. Любой, даже самый критический материал не должен быть безнадежным.
ТИВИКОМ был интересен тем, что он стал конкурентоспособным. Не было бы конкуренции, никто бы не шевелился. Раньше ТИВИКОМ мало кто воспринимал всерьез. Все ждали, что после выборов телекомпания прекратит вещание, но мы не закрылись, мы начали делать свои проекты. ТИВИКОМ стал успешным, стал смотрибельным. Когда я уходил на ТИВИКОМ, многие говорили: куда ты? Это же ангажированный канал, и все знают, кто за ним стоит. Факт остается фактом –но при этом ТИВИКОМ смотрят, к его мнению прислушиваются. Мы первыми начали позиционировать себя как столичный канал, тем более, что как раз в это время наша столица начала меняться. В каждом выпуске, в каждом сюжете мы говорили: гости приехали в столицу Бурятии, в нашей столице что-то открылось. И это прижилось, стало восприниматься как норма. Самым главным показателем стало то, что наши коллеги – радийщики, печатники, тоже подхватили эту тенденцию, стали называть Улан-Удэ столицей.
Потом меня пригласили главным редактором русскоязычного канала «Аист – Монголия», который потом появился на ТИВИКОМе в рамках проекта «Середина земли». Считаю, что этот проект, где идет перекличка новостей из Улан-Удэ – Иркутска – Читы – Монголии – Китая, состоялся. Проекту 6 лет. С самого начала меня восхитило, что иркутские политики и бизнесмены поняли фишку «Середины земли», включились в проект и сделали его коммерчески прибыльным. К примеру, в Иркутске, чтобы поставить информацию на «Середину земли», надо встать за месяц в очередь. Я долго не мог понять, почему у нас на этот счет тишина. Даже когда в Улан-Удэ проходят ярмарки, рекламу тоже заказывают иркутские компании, чтобы отчитаться перед своим начальством. Более того, «Середину земли» в Иркутске финансирует областное правительство и городское. Наше правительство ограничилось тем, что пару раз наградило программу «за формирование положительного имиджа Бурятии».
– Если все было так прекрасно, тогда с чем связан уход на АТВ? Почему ты оказался единственным, кто покинул АТВ сразу вслед за Пластининым? Почему твоя жена – известная телеведущая ТИВИКОМа Зоя Цыденешеева осталась?
– Все задают этот вопрос. Зоя – самостоятельный человек, она сама приняла такое решение, и я не стал возражать. Сейчас я горжусь успехами своей жены. И бывает очень приятно, когда говорят, что ваша жена нравится нам как ведущая. А про АТВ скажу так: На АТВ уходил проект «Середина земли», за который я отвечал, и я принял решение. Взял «Середину земли» в охапку, как ребенка, и перешел на АТВ. С ТИВИКОМА нас ушло 16 человек, и, наверное, нам хотелось почувствовать себя этакими борцами за свободу. Сейчас об этом без улыбки не вспомнишь. Меня тогда кинули на амбразуру – я вел экстренный выпуск новостей и сообщил телезрителям, что нас закрывают. А дело было так. Только что закончился вечерний выпуск новостей, все ушли домой, как редакторы вдруг решают провести экстренный выпуск, дверь забаррикадировали. В итоге мы быстро написали текст, и я вел четыре экстренных выпуска. А через три дня Пластинин пригласил меня на новый канал под названием Альтернативное телевидение Бурятии. Через три месяца между учредителем канала и Пластининым что-то произошло, и Пластинин написал заявление. Он никому ничего не объяснял, просто ушел и все. Вслед за ним ушел я на ГТРК «Бурятия» и оператор Борис Геленов, который стал работать на АРИГ УСе. Честно скажу, на ГТРК «Бурятия» мне дали возможность осуществить мою давнюю мечту делать ток – шоу, там для этого есть все. Первые пробы уже были. Этой осенью мы хотим возобновить проект под названием «Другая правда. Новый сезон», это будет первая дискуссионная площадка Бурятии.
– Чего, по –твоему, не хватает нашему телевидению?
– Мой принцип – информируя, развлекай, это называется инфотеймент. Вот ты, например, действительно занимаешься серьезной журналистикой, Анна Атанова проводит глобальные расследования. Для меня же важно, чтобы проблема была подана легко. Мой идеал на телевидении – Леонид Парфенов, чей стиль – о серьезном легко и доступно.
Что касается бурятского телевидения, то, на первый взгляд, вроде бы все есть. На всех каналах ребята делают новости, у каждого канала есть свой зритель. Кто-то смотрит все подряд. Мне кажется, современное телевидение все дальше уходит от собственно журналистики. На экране все чаще появляется информация не на злобу, а на потребу дня. Та же развлекательная журналистика у нас в зачаточном состоянии.
– Спасибо за беседу!
