blogtn.ru

Наталья Стефани о реальной журналистике, Захаре Прилепине и современных трендах

На фото: Наталья Штэпа, 2 года – Улан-Удэ, в детском саду «Якорек» – 1986 год, школа №40, г. Улан-Удэ – 1991 год, с племянницей – 1996 год, с сыном Филиппом – 1998 год, бабушка с Филиппом – 1 сентября 2001 г. – 2006 год, с Филиппом – 2009 г., портрет – 2009 г., еще один портрет – 2009 г. Маале-Адумим На балконе дома художника Моше Кастеля – 2009 Тель-Авив – С коллегами 2010 – С коллегами 2010 – С учениками Кичерской средней школы Выпуск 2010 – С любимым актёром после пресс-конференции – Куртка с чужого плеча – будни корреспондента районки – В Кичеру пришёл правительственный поезд, а в нём брат Димка – Во время презентации книги Времён связующая нить – Костюмы ученикам, как и сыну – своими руками – Благодарность министра за пропаганду и популяризацию культуры – После работы – 19 Книжный салон. Встреча с Анной Берсенёвой – 2014 год – После Открытого эфира с Владимиром Банчиковым – ХХ Книжный салон, Максакова – Прилепин – ХХ Книжный салон Прилепин (фото Дмитрия Алтаева)

  Недавно в Бурятии завершил свою работу XX Книжный салон, гвоздем программы которого стал известный российский писатель Захар Прилепин. Почему был приглашен именно он, насколько интересной была встреча с московским гостем, мы поинтересовались у Натальи Стефани, специалиста по связям с общественностью Национальной библиотеки Республики Бурятия.

 – Наталья, давайте начнем с того, что еще недавно каждая ваша статья о спектаклях, концертах и высоком искусстве вызывали в Интернете бурю эмоций. Ситуация не изменилась и после того, как вы стали работать в Национальной библиотеке Бурятии. О чем бы вы ни говорили, все это неизменно преломляется через призму вашего «Я», личных чувств, переживаний и биографических фактов, почему? Как вы начали писать? Как вы оказались в Национальной библиотеке?

– Уточняю, сначала я пришла на работу в Национальную библиотеку, произошло это 4 октября 2013 года, а уже потом появилась моя колонка на «ГазетеРБ». Первый материал назывался «В кругу любимых книг» и был опубликован 24 октября. Я не знаю, что и как в опубликованных заметках преломляется через призму моих биографических фактов, никаких особых фактов у меня нет, а то, что я пишу через свои личные чувства и переживания, так это, по-моему, естественно для любого человека, который относится к своему делу заинтересовано. Если относиться по-другому, «без чувств и переживаний», зачем вообще что-то делать, тем более писать. В Национальной библиотеке я оказалась по приглашению директора Жанны Борисовны Ильиной после моего участия в XVIII Книжном салоне.

– И все-таки как так получилось, что вы поменяли профессию учителя на журналистику?

– Я не меняла профессию учителя на журналистику. Свой первый материал я написала в 2007 году, когда стоял вопрос об элементарном выживании, а не о поисках себя. После перенесённой операции у меня произошел порез гортани и на целый год пропал голос. Для учителя, как и для певца, – это катастрофа, уход из профессии. Я стала судорожно думать, чем ещё могу заработать на жизнь. В 1986 году вместе со мной на исторический факультет БГПИ им. Д. Банзарова поступали Игорь Озеров и Андрей Левантуев, которые впоследствии успешно ушли в журналистику. Я решила тоже попробовать. Устроилась корреспондентом районной газеты «Северобайкальские вести». Когда голос восстановился, вернулась в школу, но сотрудничать с «Вестями» не перестала, более того, стала писать и для «Северного Байкала», а позже и для «Байкальского меридиана». Другое дело, что вернувшись в Улан-Удэ, я пошла работать в ИА «Пульс-Инфо», а не в школу. Но это скорее связано с переездом, чем с желанием стать «акулой пера». При всей моей внешней активности, я совсем не амбициозный человек и никогда не претендовала на роль большую, чем рядовой, но неординарный исполнитель. Так что, как в школе я не планировала становиться директором, так и в журналистике я не вижу себя Познером даже в снах. И уж тем более не собираюсь отнимать хлеб у театроведов и искусствоведов. Я пишу о театре как журналист, и мне этого достаточно.

– Для многих знакомство с Натальей Стефани началось с колонки колумнистов в ГазетеРБ, где вы запомнились статьями о культуре и некими отношениями с мэром Голковым, отдавшим вам свой билет на концерт Дмитрия Когана.

– Я думаю, что первый шок у местного журналистского сообщества от знакомства со мной произошел раньше, в марте 2013 года на отчетно-выборной конференции Бурятского отделения Союза журналистов России, когда я вступилась за тогдашнего председателя Союза Валерия Треногина. И даже не сколько за него, сколько за сам Союз, поскольку выступила против идеи создания нового. Итогом наших бурных прений стала программа Андрея Левантуева «На ночь глядя», в которой меня показали крупным планом на фоне амбициозного комментария главного редактора «Ариг Уса»: «Не понятно только, почему реальную журналистику делают одни, а от лица журналистского сообщества выступают другие». Я решила Андрея, не узнавшего меня, не расстраивать и с журналистикой завязать. Однако, когда я стала работать в Национальной библиотеке, мне понадобилось дополнительное информационное окно для того, чтобы рассказывать о наших проектах. Другое дело, что человек я увлекающийся и вскоре стала писать не только о Национальной библиотеке, но и о культуре в целом, в большей степени о театре.

– Сейчас уже можно сказать, что Газета РБ как коллективный блог стала уникальным явлением в республиканской журналистике. Таким явлением в свое время было появление в Бурятии газеты «ИнформПолис» и телекомпании «Ариг Ус», то есть они создали нечто такое, чего раньше здесь не было. К примеру, ГазетаРБ, которая поначалу заявлялась как площадка для экспертов и интеллектуалов, трибуна для тех, кто принимает решения, в итоге превратилась в коллективное бессознательное, место, куда собрались все – и правые, и левые, и серые, и голубые, и все они получили уникальную возможность высказаться. Даже тот факт, что Константин Гетманский создал фактически дублер ГазетыРБ, говорит о том, что это феномен, которого в бурятской журналистике еще не было. В отличие от других колумнистов вы с троллями предпочитали разговаривать под своим именем, зачем? Чего вы от них хотели? Почему, написав 16 статей, вы ушли с ГазетыРБ?

– С газеты РБ я ушла не из-за троллей, а потому что там мало платили, вот и всё. Мы договорились с Колей Будуевым на оплату в 500 рублей за текст. Скажу честно, деньги смешные, у меня сын такие гонорары получал в 15 лет, но даже с выплатой этого мизера у Коли возникли проблемы. Я приходила в редакцию, бухгалтер мне деньги не давала, но давала кучу советов и я чувствовала себя ничтожной попрошайкой у «парадного подъезда». Я звонила Коле, который всё время был на совете ОНФ в Москве и просто разрывался между мной и Путиным, в конце концов, мне это надоело, я поняла, что Коля не мой мужчина и перестала сотрудничать.

А пришла я на ГазетуРБ не за славой и популярностью, и уж совсем не потому, что «ГазетаРБ» была какая-то особенная. Если честно, я этого и не поняла, ни сразу, ни после. Мне нужно было опубликовать материал о библиотеке, я написала Косте Гетманскому, Костя его взял. Да, вспоминаю, это Костя меня рекрутировал и одновременно дал карт-бланш. И именно Костя был второй причиной, почему я ушла. Я очень быстро поняла, что Гетманский сам часто троллит авторов, искусственно накручивая просмотры и поднимая рейтинги, а также то, что журналистам сайта больше нравятся громкие заголовки, не подтверждённые содержанием. Костю Гетманского интересовали рейтинги, а я привыкла работать не на рейтинг, а на аргументацию. Я привыкла добросовестно проверять информацию и, тем более, не скатываться к инсинуациям. Прочитать в социальных сетях, что кто-то кому-то набил морду, и тут же опубликовать, как горячую новость, это, знаете ли, уровень нечистоплотного блогера, но не серьёзного журналиста.

Те, кто сегодня, по словам Андрея Левантуева «делают реальную журналистику», забыли, а, может быть, и не знали (действительно, кто их учил?), что журналист должен воспитывать читателя, а не опускаться до уровня пересудов на лавочке  у подъезда. Я иногда читаю в социальных сетях, что о себе мнят нынешние «акулы пера», и мне становится грустно от понимания, кто сегодня делает бурятскую журналистику – девочки и мальчики с кучей амбиций, которые при этом не в состоянии добросовестно расшифровать даже диктофонную запись или хотя бы проверить в интернете какие-то даты, названия, термины, имена. Бог с ними, когда они пишут глупости от своего имени (хотя уже это профнепригодность), но когда они «это» выдают за «твои» слова, то это элементарное свинство. Я не хочу сказать, что все без исключения работают недобросовестно. Есть люди в профессии, которых я уважаю. Алексей Субботин, Андрей Бурмакин, Дмитрий Алтаев, Александр Махачкеев, Игорь Озеров, Цырегма Сампилова, Дулма Баторова, Марина Игумнова, Ксения Лучкина и ещё много других хороших и умных. Но на переднем плане сегодня почему-то мальчики и девочки, о «профессионализме» которых я уже говорила.

– Хорошо, а как вы относитесь к Захару Прилепину? Писатель из чернорабочих, гастролирует по стране, учит нас из телевизора, возит гуманитарные грузы в Донбасс, пишет про Крым и, что он сам не отрицает, хорошо зарабатывает на патриотизме.

– Если говорить о Захаре Прилепине, то к его приглашению я не имела никакого отношения. Можно даже сказать, что Прилепин прилетел в Улан-Удэ не благодаря мне, а вопреки. До того, как это имя впервые у нас прозвучало, я вообще его ни разу не слышала. Поэтому переспросила «Пелевин?». Оказалось, что есть ещё один известный писатель с похожей фамилией, которая, увы, мне ни о чём не говорила. Естественно, я обратилась к Интернету и прочитала: «член национал-большевистской партии, работал разнорабочим, охранником, служил командиром отделения в ОМОНе, принимал участие в боевых действиях в Чечне в 1996 и 1999 годах», конечно, там было написано и про филологический факультет Нижегородского университета и про многочисленные литературные премии.

Я не обратила на это никакого внимания. У нас сегодня в стране десятки тысяч врачей, учителей, экономистов, юристов, финансистов и филологов, которых, не приведи Господи, встретить лично. И многочисленные премии для меня тоже не аргумент. Я во всём привыкла полагаться только на свой «вкус и цвет». Поэтому образ Захара Прилепина у меня в голове сложился, тем более, что зрительно (я посмотрела фотографии) Евгений Николаевич ему не противоречил. И я – космополитка и «шестидесятница» новой волны – безоговорочно решила: националист, скинхед и сталинист. И активно выступила против приглашения Захара Прилепина на ХХ Книжный салон.

Моё предубеждение было настолько сильным, что я не прочитала ни одной книги Евгения Николаевича, хотя это моя прямая обязанность, как пиарщика, читать книги авторов. Но я не смогла. Как только мы встретились, и он начал говорить, мое предубеждение к нему испарилось. Абсолютно нормальный парень без стали и пустоты в глазах, умеющий с первых минут расположить к себе аудиторию. И хотя я сразу поняла, что ему известно, как следует применять систему Станиславского для ораторов, это лишь усилило мою к нему симпатию. Мне не хотелось ему противоречить. Он что-либо говорил, не проводя параллелей, а у меня тут же в памяти возникали аргументы в поддержку его слов из нашей российской истории.

– Давайте обратимся к современной истории. Лично для меня речь Прилепина на Книжном салоне свелась к тому, что нынешняя Украина – доказательство того, что мы едины, потому что там реальные люди проливают кровь за русскую идею. Вы с ним согласны? 

– Я не помню, чтобы Евгений Николаевич, говоря «Об Украине», заявлял, что «там реальные люди проливают кровь за русскую идею». Он говорил о Донбассе. Да, отвечая на мой вопрос о героях романа «Санькя», Евгений Николаевич не только согласился, что он действительно симпатизирует им и оправдывает их, но и признался, что в реальной жизни эти герои являются его друзьями и сейчас воюют в Донбассе. А сам он перевёл уже 20 миллионов рублей в поддержку тех, кто в Донбассе. Благородно ли это? Не мне судить. Сама я считаю, что Россия, как любое другое государство, ни финансово, ни гуманитарно, ни тем более военной силой не должна вмешиваться в дела других государств. Только так, я считаю, можно остановить любую Гражданскую войну. Украинцы, в конце концов, не дураки и, не имея поддержки извне, поймут (неважно на чьей стороне их симпатии Порошенко или сепаратистов), что нельзя решать вопросы интеграции в Европу, свободы и независимости за счёт детей и стариков. А благими намерениями, знаете ли, вымощена дорога в ад. Ещё ни одна война не начиналась и не поддерживалась из-за любви, всегда за войной стояли корысть и жажда наживы.

У Захара Прилепина на этот счёт другое мнение, но он и никому не отказывает в праве иметь своё. Говоря о собственном отношении к Путину и возвращению Крыма в состав России, Евгений Николаевич ответил, что «всегда и везде, по меньшей мере, существует две правды, и в том, что писатели разделились и даже встали на крайние позиции, нет ничего удивительного, а тем более преступного». Сам Прилепин, насколько я поняла, Путина поддерживает. И этого не только не стесняется, но и считает, что думающих также, как он, среди писателей и деятелей культуры и искусства в целом значительно больше, чем это кажется на первый взгляд. Другое дело, что публично они выступают с критикой действий президента, но это Прилепин, как он прокомментировал, как раз хорошо понимает: не каждый отважится бросить вызов либерально настроенному обществу. И в этом я с Евгением Николаевичем согласилась, вспомнив откровенного антисемита Блока, не отважившегося на общественное самоубийство, и только из этих соображений, а не по совести и любви к ближнему своему, подписавшему письмо либеральной интеллигенции в защиту Менделя Бейлиса. За 100 лет в нашем обществе ничего не изменилось. Мы также живём чужим умом и боимся выпасть из «тренда».

– Наталья, я спрашиваю про Украину еще и потому, что у вас, несмотря на столь необычную фамилию, украинские корни. 

– У меня нет украинских корней. Потому что корни, на мой взгляд, – это не фамилия, не место рождения и даже не национальность, а семейные традиции, ценности, культура и язык. Да, мои предки по материнской линии выходцы из Украины, конкретно из Полтавской губернии. Но ещё мой прапрадед в ХIХ веке, навсегда перерезав связывающую его с Украиной пуповину, пешком с семьёй ушёл в Сибирь. Да, он шёл за землёй и лучшей долей, но ещё – от еврейских погромов и ненависти к москалям. Мой дед родился ещё среди украинцев, но уже в Сибири, а, отслужив действительную, остался в Бурятии. Он тоже перерезал пуповину, которая связывала его с украинцами. Всю свою жизнь он недолюбливал своих украинских собратьев и посмеивался над ними, а в паспорте у него было записано – русский. Это он окончательно обрубил наши украинские корни. Правда, поняла в семье «это» только я одна. Наверное, потому что была к деду ближе всех, и он мне был ближе всех. Остальные члены нашей большой семьи никогда не задумывались, кто они – украинцы, русские или буряты. О себе я могу сказать больше, я не люблю украинцев. Да, как народ, как бы это шокирующе ни звучало.

Отвечать на вопрос «почему не люблю», я не хочу. Потому что, когда человек говорит «не люблю» – это его личное дело, а когда он начинает приводить аргументы в защиту этой своей нелюбви, то это уже национализм, шовинизм и статья за разжигание межнациональной розни. Нет народов плохих или хороших, все народы уникальны. Именно народы, а не отдельные люди. У людей, которые так или иначе входят в твою жизнь, нет и не может быть национальности. Они просто люди, и если ты начинаешь их воспринимать по национальности, то ты дурак и сволочь. А вот с народами иначе, у каждого народа есть своя выпестованная веками душа. И эта душа тебе либо близка, либо нет. Мне близка душа еврейского народа. Я настолько люблю евреев, что однажды рыдала в голос, когда на свой вопрос: «не евреи ли мы?» услышала: «совсем с ума сошла». Я тогда не поверила, и ещё несколько лет трясла своё генеалогическое древо, так мне хотелось найти еврейские корни. А если говорить про украинцев, то я желаю им мира и только мира.

– И всё-таки Крым – наш или не наш?

– Про Крым я объясню просто, на своём примере. Все мы когда-то и с кем-то жили. Неважно по закону или по любви. Кто-то живёт до сих пор. Они счастливцы. Мне не повезло. Я всегда уходила. По своей инициативе или вынужденно, было по-разному. Но одно оставалось неизменным. Я уходила без раздела имущества. В 89-м я улетела практически со свадьбы, не явившись на регистрацию, предварительно вернув семье жениха всё. В 91-м я вновь вернулась… в белом платье и с дамской сумочкой через плечо. На этот раз я оставила несостоявшемуся мужу не только подарки, но даже свои, купленные родителями вещи. В 94-м мне достался Филипп – единственная драгоценность, которую я взяла у его отца. Больше ничего и никогда. Ни копейки, ни, тем более, рубля. Ни даже яблока. Уходя уходи. Но уходи свободным. А вы говорите – полуостров… Другое дело, если Украина решит возвращать его силой, то я воевать не пойду, скажу: «Отдайте, им нужнее». Отдавать, как это не парадоксально, меня научила советская система и большевики/коммунисты, которых я не люблю. И сына я воспитала также – «отдай!» Я не знаю, как сложится его жизнь, но в одном уверена точно, за кусок хлеба или земли он убивать не пойдёт.

– Ну, что ж, мне тоже пора уходить. Спасибо за искренность. Успехов вам!

Читайте также:

Татьяна Никитина журналист

Я родилась и живу в Улан-Удэ – столице республики Бурятия, работаю журналистом и верю в людей, которые каждый день строят здесь наше общее будущее. Мои герои - это политики, артисты, юристы и обычные люди, достойные восхищения. Нет занятия интереснее, чем разбираться в том, что с нами происходит. Удачи всем!