С 27 по 29 июня в Москве состоялся VIII Всероссийский съезд трансплантологов, вновь вызвавший волну интереса к теме органного донорства.
Какое отношение все это имеет к Бурятии, где нет и никогда не было центра трансплантации? Что сегодня должен знать о презумпции согласия на забор органов каждый житель Бурятии, отправляясь в командировку, туристическую поездку или просто выезжая за пределы Республики? Каким образом сегодня в нашей стране разрешено забирать сердце, печень, почки и все прочее у одного человека, чтобы помочь другому?
Все эти вопросы мы адресовали участнику VIII Всероссийского съезда трансплантологов, врачу- нефрологу, председателю регионального отделения Общероссийской общественной организации “Российское трансплантологическое общество” Ирине Дашибальжировой.
– Ирина Владимировна, первый серьезный разговор на эту тему возник несколько лет назад, когда по всем центральным каналам показали московских врачей, попавших на скамью подсудимых за изъятие органов. Запомнилось все это и потому, что среди обвиняемых была врач, которая до этого работала в отделении гемодиализа БСМП г. Улан-Удэ. Чем закончилась вся эта история, и что конкретно изменил в ситуации с трансплантантами в России новый закон?
– На самом деле закон “О трансплантации органов и (или) тканей человека” действует в России с 1992 года. В него не раз вносились различные поправки и дополнения, но предыдущая версия закона регулировала только процедуру самой трансплантации и лишь частично затрагивала положения о донорстве органов. Вероятно, поэтому он так и не снял множество вопросов, которые волнуют общество. Главным из них оставался вопрос о презумпции согласия – по действующему закону считается, что если человек при жизни ясно не заявил о своем нежелании быть донором, изъятие его органов после смерти считается возможным.
С учетом всего этого Минздрав России подготовил новый закон “О донорстве органов, частей органов человека и их трансплантации (пересадке)”. Законопроект находится на согласовании в правительстве, в этом году будет внесен в ГосДуму и в нем прописан механизм трансплантационной координации, который позволит наладить взаимодействие лечебных учреждений. Разработчики также постарались учесть права как потенциальных доноров и их родственников, так и пациентов, для которых пересадка органов служит единственной возможностью сохранить жизнь.
Кстати, съезд трансплантологов в этом году открыла министр здравоохранения России Вероника Скворцова, которая отметила, что институту трансплантологии в нашей стране в ближайшее время будет уделяться особенное внимание, будет создана федеральная информационная система (регистр) по учету изъятий, трансплантации органов и тканей человека, учета реципиентов, ожидающих трансплантацию. Не секрет, что по количеству таких операций Россия отстает очень сильно. К примеру, трансплантацией сегодня занимаются у нас всего 22 региона, где работают 43 федеральных центра трансплантации. На миллион населения мы имеем всего 10 эффективных доноров, тогда как в Испании, считающейся сегодня мировым лидером по трансплантации, их, к примеру, 40.
Громкая история московских трансплантологов была связана с тем, что врачей «выездной бригады» обвинили в заборе органов у пациентов, у которых биологическая смерть еще не наступила. Но в суде было доказано, что в данном случае у всех посмертных доноров была констатирована «смерть мозга», которая является основным критерием для органного донорства. Действительно среди обвиняемых была наша коллега, врач-уролог, которая и сегодня успешно продолжает работать в «Центре органного донорства» и также была участницей съезда трансплантологов.
– Как раз совсем недавно некий молодой человек из Улан-Удэ объявил о желании продать свою почку, что говорит, прежде всего, о том, что наше обществ, честно говоря, слабо представляет, что такое трансплантация органов и как все это происходит. К примеру, в 2012 году житель Читы, он же диализный больной Жаргал Амоголонов организовал в Улан-Удэ сбор средств для пересадки себе почки, не имея ни соответствующего заключения своего лечащего врача, ни малейшего представления, кто мог бы стать для него донором. Каков сегодня порядок трансплантации почки? Где больному из Бурятии могут сделать такую операцию и сколько она стоит?
– Довольно распространенное заблуждение, что пересадку органов можно сделать любому, кто в этой пересадке нуждается. Это очень непростая операция, сложная тем, что подобрать максимально подходящий организму орган чрезвычайно сложно, даже если этот орган от родственника и должен, казалось бы, совпадать по многим параметрам. Если говорить о пересадке почки, то к этой операции существуют такие противопоказания как пожилой возраст, тяжелые сопутствующие заболевания, длительный диализный стаж и так далее. Даже если противопоказаний нет, никто не может дать 100% гарантию, что трансплантированный орган не будет отторгнут организмом.
На Республику Бурятия по статье высокотехнологичная медицинская помощь по трансплантации выделяется в год одна федеральная квота, для направления в НИИ трансплантологии и искусственных органов на операцию трупной трансплантации почки. Операция производится бесплатно. Но для того, чтобы больного включили в «лист ожидания», ему нужно проживать в Москве и проходить там гемодиализ. Как вы понимаете, донорская почка может появиться в любой момент и её нужно как можно быстрее пересадить в новый организм. В связи с этим пациент должен быть готов прибыть в центр трансплантации в течение 2 часов. Период такого ожидания бывает весьма продолжительным, а позволить себе жить в Москве годами может не каждый. Например, один мой пациент по федеральной квоте был направлен в Москву в 2002 году, а трансплантацию ему провели только в 2012 году. Все это время он там жил, ходил на диализ, работал.
Поэтому сейчас федеральная квота в основном используется для родственной трансплантации почки, то есть когда ближайший кровный родственник пациента (отец, мать, брат, сестра) решаются стать донорами. В этом случае мы проводим полное обследование донора и реципиента. Определяем, насколько орган донора может подойти к организму пациента, и только в случае наличия совпадений по результатам типирования и отсутствия противопоказаний направляем выписки из истории болезни в НИИ трансплантологии им. В.И. Шумакова. После того, как комиссия рассмотрит документы, нам приходит вызов о том, что «пара» может приехать на обследование. В Москве реципиент и потенциальный донор вновь проходят обследования и, если будет хорошая совместимость, не будет выявлено противопоказаний, операция родственной трансплантации почки будет произведена.
Кроме того, с прошлого года операции по федеральной квоте начали делать также в Иркутске, где получена лицензия на проведение трупной трансплантации. Также есть возможность поехать на коммерческую операцию в г. Новосибирск, где нескольким жителям Улан-Удэ уже сделали такие операции (стоимость порядка 1 млн. рублей). Обращаю ваше внимание на то, что оплата производится не за «почку», а за обследование, проживание в коммерческой палате, за дополнительные лекарственные препараты и т.д. Здесь порядок такой же – пациент проходит все обследования, документы направляются в Государственную Новосибирскую областную клиническую больницу и при отсутствии противопоказаний с ним заключается договор. Далее пациент госпитализируется, проходит там же процедуры гемодиализа, его включают в «лист ожидания», и он ждет подходящий для него орган.
– Расскажите, сколько в Бурятии проживает сегодня трансплантированных больных и насколько трансплантат может продлить жизнь?
– Если говорить о пересадке почек, то первый такой пациент появился у нас в 1995 году. На сегодня в Бурятии проживает 26 пациентов с функционирующим почечным трансплантатом. После операции пациент может прожить и 20 и 30 лет, а может и совсем недолго. Это зависит от многих факторов: качества донорского органа, мастерства хирургов – трансплантологов, адекватности иммуносупрессии, диагноза основного заболевания, приведшего к почечной недостаточности, так как многие заболевания могут рецидивировать в пересаженном органе. Многое зависит от дисциплинированности самого пациента, как он соблюдает рекомендации врача по диете, режиму приема лекарств, коррекции артериального давления. Поскольку вся иммуносупрессивная терапия подавляет иммунитет, становится высоким риск развития инфекционных и онкологических заболеваний.
С одной стороны, трансплантация значительно повышает качество жизни больных, освобождает их от необходимости проведения диализа. Они живут полной жизнью, работают, учатся, выходят замуж и даже рожают детей. Но они все равно остаются инвалидами 1 группы, им все равно необходим постоянный контроль врача, постоянный контроль анализов, подбор и коррекция доз иммуносупрессивной терапии, которая не позволяет трансплантату отторгнуться. Иначе говоря, в отличие от пересадки сердца, без которого человек погибает, пересадка почки не является единственным способом сохранить человеку жизнь. Трансплантация почки – это один из видов заместительной почечной терапии. Зачастую мы вообще не рекомендуем пациенту пересадку почки ввиду разных причин, но в любом случае при отторжении органа у пациента всегда есть возможность вновь вернуться на диализ.
– Как председатель общественной организации нефрологических и трансплантированных больных «Право на жизнь», не могу не заметить такую особенность, как большая распространенность заболеваний почек среди бурят. Наука как-то объясняет это явление?
– Вопрос эпидемиологии хронической почечной недостаточности изучался доктором медицинских наук, профессором Иркутского медицинского института Г.М. Орловой на примере Усть – Ордынского бурятского национального округа. Действительно, исследователем было выявлено, что заболеваемость хроническими болезнями почек у коренного населения округа, то есть бурят, в 10 раз выше, чем у лиц других национальностей. По данным нашего регистра больных с хронической почечной недостаточностью была также выявлена более высокая заболеваемость патологией почек у бурят. Скорее всего, это связано с национальной особенностью питания бурят, в рационе которых всегда преобладала мясная пища, а большие белковые нагрузки вызывают гиперфильтрацию, что способствует развитию нефросклероза.
– Возвращаясь к вопросу о презумпции согласия на изъятие органов. Часто высказываются опасения, как бы все это не приобрело противозаконный характер. Все мы слышим, какой скандал разгорается сейчас в Китае после доклада группы правозащитников об извлечении органов у 1,5 миллионах узников совести – последователей учения Фалуньгун. Не секрет, что, не дождавшись своей очереди, россияне едут «пересаживать почки» в Китай, Пакистан или другие горячие точки просто потому, что там это дешево и странным образом всегда есть доноры. Вы сталкивались с такими трансплантатами?
– В Москве я встречала пациентов, которые оперировались в Пакистане, но результаты не всегда были положительные. Пересадка любого органа – это сложнейший процесс, который нуждается в пожизненном контроле врача, и даже если трансплантат подобран максимально близкий, результат его приживаемости и функционирования зависит от того, как врач будет вести этого пациента. Как правило из Пакистана люди приезжают, не имея на руках медицинской документации, рекомендаций, с неадекватной иммуносупрессией, что часто приводит к отторжению донорского органа.
Что касается Китая, знаю только, что там пересадить органы можно было проще из-за действующей в стране смертной казни. Опять же известно, что не всегда подбор органа производится тщательно, нередки случаи инфицирования вирусами гепатита, ВИЧ и другими инфекциями. Поэтому основная надежда на качественную высокотехнологичную медицинскую помощь в трансплантологии остается за отечественным здравоохранением, которое в эффективном донорстве сегодня видит и еще один важный ресурс для сбережения нации.
– Спасибо за беседу!
Татьяна Никитина, председатель РОО нефрологических и трансплантированных больных «Право на жизнь»
